Берег Утопии. Том Стоппард

и поэтому пока непонятно, кто он. У Сазонова и Огарева самодельные шейные платки цветов французского триколора. Кроме того, у Сазонова на голове берет.

      Любовь и Варвара сопровождают госпожу Беер, зажиточную вдову, примерно 50 лет. Прогуливаясь, они появляются в поле нашего зрения.

      Герцен. Что не так на картине?

      Варвара. Варенька обручилась с кавалерийским офицером… Николай Дьяков. Такой смирный. Мухи не обидит. Да что там мухи… Он у собственной лошади только что прощенья не просит. В остальном весьма удовлетворителен. К моему изумлению, Варенька согласилась и глазом не моргнула. Ну слава Богу, ее будущее теперь устроено. Не то что у некоторых.

      Госпожа Беер (в шутку грозит Любови пальцем). Смотри, так и помрешь старой девой. Надо было за барона держаться.

      Варвара. Вот видишь? Слушай, что говорит госпожа Беер. Ну, что сделано, то сделано. Это все Мишель виноват, невозможный мальчишка. Чем скорее он отправится в армию, тем…

      Госпожа Беер. Ох уж эти дети!..

      Любовь. Смотрите, госпожа Беер, ваша Натали вышла на лед.

      Они удаляются в сторону катка.

      Герцен. Помните, в детстве были такие картинки-загадки… Вроде бы обыкновенные рисунки, но с ошибками – часы без стрелок; тень падает не в ту сторону; солнце и звезды одновременно на небосводе. И подпись: “Что не так на картине?” Твой сосед по парте исчезает ночью, и никто ничего не знает. Зато в парках подают мороженое на любой вкус. Что не так на картине? Братьев Критских забрали за оскорбление царского портрета; Антоновича с друзьями – за организацию секретного общества, то есть за то, что они собрались у кого-то в комнате и вслух прочитали памфлет, который можно купить в любой парижской лавке. Молодые дамы и господа скользят лебедиными парами по катку. Колонна поляков, бряцая кандалами на ногах, тащится по Владимирской дороге. Что не так на картине? (Друзьям.) Вы слушаете? Вы ведь тоже часть этой картины. С некоторых пор профессор Машленков, подмигивая, пристает к нам с философскими вопросами. “Вы желаете понять природу реальности? Ну-с, а что мы понимаем под реальностью? А под природой? А что мы понимаем под пониманием?” А ведь это философия. Но в Московском университете философию преподавать запрещено. Она представляет угрозу общественному порядку. Профессор Машленков читает курс по физике и агрономии, и лишь центробежная сила относит его от чересполосицы к философии природы Шеллинга… (Оглядываясь.) Кетчер!

      Входит Николай Кетчер. Огарев и Сазонов здороваются с ним. Он старше их, ему 28 лет. Он слегка раздражителен и мог бы сойти за дядю собравшимся. Он худ и высок, в очках и черном плаще.

      Кетчер (Огареву и Сазонову). Отчего вы нарядились французами?

      Входит официант с чаем на подносе, расставляет стаканы на столе.

      Сазонов. А, заметил! Это оттого, что Франция являет миру прекрасное лицо цивилизации и дарит ему революцию, которая разбивает это лицо в кровь.

      Кетчер (уходящему официанту). Благодарю… (Сазонову, ядовито.) Раз уж ты француз, то