Елена Троянская. Маргарет Джордж

собаки – все были вне себя от радости. Из колесницы мы перешли в распростертые объятия родных. Вот мы и дома. Дом. Он теперь будет другим для меня.

      – Елена, ты уехала от нас девушкой, а вернулась замужней женщиной. Соблюдая обычай предков, мы вручаем тебе эти предметы в ознаменование твоего нового положения.

      Отец произнес эти слова, начиная традиционную церемонию, после которой спартанская девочка признается взрослой женщиной и хозяйкой.

      Мы стояли на пороге покоев, предназначенных для нас с Менелаем.

      Отец называл предметы один за другим, а мать передавала их мне. Во-первых, тунику, которая соответствовала моему новому положению, – из ткани узорного плетения со сверкающими серебристо-голубыми нитями. Во-вторых, большую серебряную брошь, чтобы скреплять тунику на плече. И третий символ моей женской доли – серьги.

      Матушка передала их мне в шкатулке из кедрового дерева. Они были украшены шишечками и столь тяжелы, что мочки не могли их выдержать. Их вешали на уши с помощью специальных нитей.

      – Благодарю вас, – произнесла я.

      Я вынула серьги из шкатулки и, любуясь, держала на ладони.

      Отец взял и надел их на меня, отведя волосы назад.

      – А теперь, жена, передай нашей дочери символы ее женского труда.

      Матушка выдвинула вперед две маленькие серебряные корзины на колесиках для хранения пряжи. В одной лежали два клубка прекрасной некрашеной шерсти белого и коричневого цветов и два клубка, выкрашенных в розовый и голубой цвета. В другой корзинке лежала кудель для прядения.

      – Прядение и вязание – две чисто женских премудрости, – сказал отец. – По обычаю ты должна начать замужнюю жизнь с обращения к трем мойрам: Клото прядет нить судьбы, Лахесис отмеряет, Атропос отрезает. В руках этих трех богинь находится жизнь смертного от рождения и до смерти.

      Я взяла корзинки и прижала к себе.

      – А теперь, когда ритуал исполнен как дóлжно, ступайте в свои покои и будьте там хозяевами, – сказал отец.

      Я взяла Менелая за руку, и мы переступили порог нашего нового дома.

      Лучи света, проходя через тонкие портьеры, придавали воздуху в комнате голубоватый оттенок. Двигаясь словно в тумане, мы разглядывали кресла, стулья, столики на трех ножках, расставленные на узорном полу.

      – Посмотри-ка! – воскликнула я. – Картины. Раньше у нас их не было. Как чудесно!

      Видимо, их нарисовали за время нашего отсутствия. Развешанные по стенам, они придавали комнате необычайно нарядный вид: водяные лилии, камыши, птицы. Мне никогда не надоест разглядывать их.

      Кресла с высокими спинками были украшены инкрустацией из слоновой кости в виде спиралей.

      В соседней комнате кровать Менелая была покрыта поверх тонкого льна легчайшим руном. Жаровня, наполненная кедровым и сандаловым деревом, излучала душистое тепло.

      Менелай протянул руки, и я прильнула к нему. Он обнял меня так крепко, что я чувствовала тепло его кожи сквозь тунику и плащ, склонил ко мне голову, увлек меня