Елена Троянская. Маргарет Джордж

С почтением я обращалась к ней мысленно, опасаясь произнести хоть слово вслух и разбудить Менелая. Афродита, прости меня, если по свойственному людям легкомыслию не вспомнила о тебе, когда выбирала мужа. Твое великолепие смущает меня, поэтому я не призвала тебя в таком деле, которое имеет к тебе самое прямое отношение. Но сейчас я, Елена, прошу у тебя прощения и помощи.

      Ведь жизнь без страстной любви покажется такой длинной, даже если будет совсем короткой.

      Менелай шевельнулся и открыл глаза. Его рука дрогнула – и ее тяжесть стала меньше, потому что она ожила. Потом он выпростал обе руки и обнял меня.

      – Елена, любимая… – пробормотал он. – Вот и началась наша совместная жизнь.

      Я положила голову ему на плечо – мускулы под кожей были расслаблены.

      – Да. И пусть боги сделают ее счастливой.

      Все будет хорошо, сказала я себе. Должно быть хорошо. Выбор сделан, обратного пути нет.

      Клитемнестра и Агамемнон приехали днем. Мы успели встать, обойти дворец и поиграть с их маленькой дочкой, милой Ифигенией. Она уже твердо держалась на ножках и бойко лопотала, хоть и не всегда понятно, но очаровательно.

      – Славно, славно! – говорил, ухмыляясь, Агамемнон очень громко, как все, что он делал.

      В его глазах играл мерзкий огонек, который он безуспешно пытался пригасить. Он не сводил с меня взгляда, щурясь, посматривал на Менелая. Я знала, что прошлую ночь он провел вместе с нами – пусть мысленно, – хотя обещал, что мы с Менелаем останемся вдвоем.

      Менелай сохранял невозмутимое выражение лица – из уважения ко мне, я полагала. Но что он расскажет брату, когда рано или поздно они останутся наедине? Клитемнестре тоже не терпелось поговорить со мной с глазу на глаз. Я боялась этого разговора; лучше бы они не приезжали. Я не имела ни малейшего желания обсуждать брачную ночь, мне казалось это чудовищным предательством по отношению к Менелаю. Или по отношению к себе самой?

      – После того как ваша колесница уехала, мы вернулись во дворец и погрузились в молчание… – сказала Клитемнестра.

      После бури всегда наступает затишье.

      – Теперь, – продолжала Клитемнестра, – у вас впереди долгая жизнь, которую вы проведете вместе.

      – Такая ли уж долгая? – спросил Менелай.

      – Ты сомневаешься, что долго проживешь? – уточнил Агамемнон.

      – В нашем роду никто долго не задерживался на свете.

      – Какой кошмар! Зачем об этом говорить сегодня, Менелай? Зачем вообще об этом говорить? – спросила я.

      – Так… интересно, сколько лет счастья мне уготовано.

      – Сколько лет самому старому старцу, которого ты знаешь? Или о котором слышал? – Я хотела перевести разговор.

      Ответил Агамемнон:

      – Самый старый, наверное, Нестор. Но были и постарше его. В Аргосе жил человек, который утверждал, будто ему восемьдесят лет. Однажды я со своим отцом встретил его: высохший, как кузнечик, и жил он в крошечном домишке. Но конечно, его возраст никто не мог подтвердить.

      – А как вы думаете, человек может дожить до ста лет?

      – Нет, –