Поручик Ржевский и дамы-поэтессы. Иван Гамаюнов

дама тут же перебила:

      – Нет, это лишнее. Благодарю, что просветили меня по поводу танцевального зала, но я не ищу здесь знакомств.

      «Это всё осень, – опять подумал Ржевский. – Неудачное время для амурных дел». Но раз беседа с дамой завязалась, следовало продолжать.

      – И всё же я представлюсь: Александр Аполлонович Ржевский.

      – Зачем мне знать ваше имя? – спросила незнакомка и нахмурилась, явно не собираясь называть своё.

      Ржевский не сдавался:

      – Зачем? Чтобы я мог угостить вас горячим кофеем. День сегодня холодный, а я так понял, что у вас нет никого, кто мог бы согреть вас в жарких объятиях.

      Поручик пристально посмотрел на даму. Конечно, зима ещё не наступила, но жажда тепла в этой прелестнице уже могла пробудиться.

      – Так что же? – спросил он. – Хотите кофею?

      Запоздало вспомнив просьбу Алексея Михайловича на счёт приличного поведения, Ржевский добавил:

      – Кофей – это ведь самый невинный напиток. Никто ничего не подумает.

      Дама наставительно заметила:

      – Надо говорить «кофе». «Кофей» – это просторечие.

      – А я – человек простой, – ответил Ржевский. – Вот, к примеру, если вижу красивую даму, то так ей и говорю: «Мадам, вы моя боль».

      – Боль? – не поняла дама.

      – «Боль» – это по-французски «красавица». Разве нет?

      – «Красавица» это «бэль», а не «боль».

      Ржевский задумался:

      – Разве? Но согласитесь, созвучие неслучайно. Ведь когда красавица отказывает, это так больно! – Он состроил жалобную мину. – Может, всё-таки выпьем кофею?

      – Кофе, – повторила незнакомка. – Неужели вы не чувствуете, что для русской речи «кофе» гораздо естественнее, чем «кофей»?

      Ржевский не знал, что ответить, но дама, не замечая этого, воодушевлённо продолжала:

      – Конечно, многие литераторы в своих сочинениях пишут «кофей», зато Пушкин пишет «кофе». Пушкин, – она мечтательно вздохнула, – это образец правильной русской речи, и на него надо равняться.

      А вот теперь Ржевский знал, что ответить:

      – Вспомнил!

      – Что? – опять не поняла дама. Мечтательное выражение на её лице исчезло.

      – Я вот сейчас вспомнил, что Пушкин всегда говорит «кофе». Всякий раз, когда мы с ним ходили в ресторацию и он заказ делал, то говорил «кофе». А слово «кофей» я от него ни разу не слышал.

      Собеседница недоверчиво улыбнулась.

      – То есть вы лично знакомы с Пушкиным?

      – Да. – Ржевский пожал плечами. – А что такого?

      – С самим Александром Сергеевичем Пушкиным?

      – Да.

      – Со знаменитым поэтом?

      – Да.

      – Не смешите! – Дама хмыкнула. – Если вы думали этим глупым обманом впечатлить меня, чтобы зазвать на кофей… – слово «кофей» было произнесено насмешливо, – то вам не удалось!

      Она гордо вскинула голову и пошла прочь, а Ржевский разочарованно смотрел, как незнакомка направилась по коридору в противоположную сторону от обеденной залы и скрылась за поворотом.

      Но ведь поручик