Поручик Ржевский и дамы-поэтессы. Иван Гамаюнов

в зал, Александр Аполлонович, – спокойно и твёрдо произнёс Бобрич.

      – Чтобы никто ничего не подумал?

      – Именно так.

      * * *

      Поручик сидел в своём роскошном номере и не знал, чем себя занять. Всё время заботиться о том, чтобы никто ничего не подумал, это ужасно тяжело. И скучно.

      К тому же пресловутый зал не давал Ржевскому покоя. Мелькнула мысль: «А что если не заходить, а просто постоять возле дверей? Никто ничего не подумает».

      Рассудив так, поручик не стал медлить. По светлому просторному коридору, где всё блестело не хуже, чем в номере, он направился к цели, повторяя себе: «Взгляну краем глаза, чтобы никто ничего не подумал».

      Танцевальный зал находился по соседству с обеденным, поэтому мимо широких, призывно раскрытых дверей, обрамлённых портьерами из вызывающе-алого бархата, сновали слуги с подносами.

      Ржевский остановился и втянул ноздрями воздух. Кухонные запахи не могли перебить аромата французских духов, которые кружили голову и исподволь внушали мысль, что пять рублей за «танец» это сущие пустяки.

      Суета мешала разглядывать красавиц, которые сидели у дальней стены танцевального зала и обмахивались веерами. Зато красавицы в этой суете заметили неподвижную фигуру поручика очень быстро. В отличие от приличных дам, они не думали притворяться, будто не замечают, и начали стрелять глазами.

      Поручик вынужденно сделал несколько шагов в сторону, уходя из-под обстрела, и напомнил себе: «Надо, чтобы никто ничего не подумал». Но теперь, когда искусительницы не могли видеть Ржевского, он и сам их не видел. Оставаться в коридоре не было смысла. Краткий миг счастья миновал.

      Поручик уже собрался вернуться в номер, как вдруг замер в удивлении. Из-за алой бархатной портьеры (той, что справа от дверей в зал) выглянула миловидная молодая женщина.

      Портьеры, как водится, были схвачены шнурами, а за таким укрытием трудно спрятаться, но незнакомка обладала тонкой талией и своими формами как раз повторяла силуэт портьеры, сужающейся посредине.

      Ржевский подумал, что ему привиделось, поэтому без церемоний подошёл к портьере и отодвинул её.

      Послышался женский вскрик, после чего незнакомка, опомнившись, перешла на шёпот:

      – Что вам нужно?

      Судя по речи и манере одеваться, это была женщина благородного происхождения. Однако одежда дамы выглядела странно.

      Такое милое личико и такая тонкая талия – достаточная причина, чтобы дама стремилась подчеркнуть природные достоинства достойным нарядом. Однако незнакомка была одета так, словно хотела, чтобы никто не обращал на неё внимания: серая шляпка, почти скрывавшая тёмно-русые волосы, серый жакет, серая юбка.

      «Это всё осень, – решил Ржевский. – Дамы в осеннее время не хотят знакомиться».

      Догадку подтверждал сердитый шёпот:

      – Что вы делаете? Оставьте меня.

      – А вы что здесь делаете? – спросил поручик, почти не надеясь, что разговор к чему-то приведёт.

      Дама дёрнула портьеру на себя:

      – Немедленно отойдите и притворитесь,