Оттенки серого. Джаспер Ффорде

полезной работы от префекта Циана, и я велю красному младшему инспектору показать ему город. В этом году на День основания будет поставлена «Редсайдская история». Если вы желаете поучаствовать пением или игрой на чем-нибудь, моя дочь Виолетта проводит прослушивания. Есть ли еще вопросы?

      – Да, – сказал отец. – Что такое трясование?

      – Понятия не имеем. Но правила гласят, что дети обязаны заниматься этим.

      Вежливое прощание, поклоны, рукопожатия, стандартное прощание – «Разъединенные, мы все же вместе», – и наконец дверь закрылась. Мы с отцом остались одни в холле.

      – Эдди…

      – Да, папа?

      – Будь начеку. Я немало видел странных городов, но такого – ни разу. Кстати, что там такое с Джейн? Префекты как-то испуганно на нее поглядывали.

      – Ей нечего терять. В понедельник она отправляется на перезагрузку.

      – О! Жаль, что пропадет такой носик.

      В дверь позвонили. Это оказался серый рассыльный с известием об очередном несчастье на линолеумной фабрике.

      – Но ничего срочного, – нахально прибавил он, – если только вы не умеете приставлять головы обратно.

      Отец дал ему на чай, взял походный чемоданчик и направился к выходу.

      – Будь начеку, Эдди, – обернулся он. – Подозрительно тут все.

      – Робин Охристый и его «нарушения»?

      – В том числе. И еще кое-что.

      – Да?

      – Не клади так много сахара, когда префекты придут снова.

      Я вернулся на кухню, где Джейн мыла посуду, и спросил ее, что она положила в печенье.

      – Лучше тебе не знать. И если ты думаешь, что, не донеся на меня, ты преуспеешь понятно в чем, ты жестоко ошибаешься.

      – Все не так, – возразил я, стараясь говорить так, будто даже и не задумывался известно о чем.

      – Конечно, – язвительно парировала она, – в следующий раз ты скажешь, что бережешь себя для невесты.

      – Это… вовсе не плохо, – медленно проговорил я.

      Джейн расхохоталась. Не вместе со мной, а надо мной. Я почувствовал себя униженным и постарался перейти в наступление, задав неуклюжий вопрос:

      – Как ты за одно утро скаталась в Гранат и обратно?

      – Никуда я не каталась. Это невозможно. И мы никогда раньше не встречались, запомни.

      – Я тебе несимпатичен?

      – Это требует усилий. Проявлять равнодушие куда легче. Послушай, ты оказал мне услугу, я – тебе. Мы квиты.

      – Ничего подобного. Я спас тебя от кучи неприятных вопросов, а ты всего лишь посоветовала мне не есть печенье.

      – Если бы ты знал, что я туда положила, то думал бы иначе.

      – Что?!

      – Я закончила, – объявила она, вытирая руки полотенцем и собираясь уходить, – а самое главное, у нас с тобой все закончено. Еще раз попробуешь заговорить со мной – я сломаю тебе руку. Скажешь про мой прелестный вздернутый носик – я убью тебя. Я не придуриваюсь. Мне терять нечего.

      – Но ты ведь служанка. Если мне вдруг понадобится получше накрахмалить воротник или еще что?

      Зря