Оттенки серого. Джаспер Ффорде

переглянулись.

      – У вас есть на этот счет соответствующие распоряжения?

      – Да, господин префект.

      – Салли непременно захочет помочь, – пробормотал Смородини.

      – Чтобы научиться смирению? – спросил де Мальва, глядя на мой значок.

      – Да, господин префект.

      – Надеюсь, это будет полезный опыт для вас, мастер Бурый. Вы обесчестите свой род, если промотаете весь красный цвет, который ваши праотцы добыли с таким трудом.

      – Да, господин префект.

      Скандал в семействе Бурых, увы, стал всеобщим достоянием. Три поколения назад один мой эксцентричный предок, Пирс Сангини, у которого было больше красного цвета, чем ума, решил жениться на серой. Он был префектом и отдаленным потомком первокрасного. Имя и цвет его сгинули в этом браке. Сын его обладал цветовосприятием всего в шестнадцать процентов – это был ужасающий упадок рода. С тех пор мы, Бурые, пытались вернуть себе прежнее положение. Женитьба выглядела немыслимо скандальной даже по сегодняшним меркам – но правил не нарушала. Никому не запрещалось жениться по любви, просто это не имело смысла. Как гласила пословица: «Хочешь, чтобы твои внуки тебя ненавидели? Женись на девушке из низкоцветных».

      Я разливал чай, префекты болтали друг с другом, но внезапно воцарилось молчание: вошла Джейн с печеньем. Смородини и Циан, казалось, несколько забеспокоились и даже слегка отпрянули при ее приближении. Я понял, что ненависть Джейн не знала границ. Она ненавидела не только меня, а всех вышестоящих. Значит, в ее неприязни ко мне не было ничего личного. Передо мной забрезжил слабый проблеск обманчивой надежды – по крайней мере, теперь было от чего отталкиваться.

      – Благодарю, Джейн, – сказал де Мальва, единственный, кого не смущало ее присутствие.

      – Господин префект, – произнесла она, ставя дымящееся, сладко пахнущее печенье на столик.

      Циан и Смородини внимательно наблюдали за ней.

      – Ложка упакована, к походу готова? – спросил Смородини с неуместным вызовом.

      Джейн презрительно посмотрела на него, сделала реверанс – скорее, по привычке, чем из вежливости, – и удалилась.

      – Ну, об этой я жалеть не стану, – пробурчал Смородини. – Почти совсем неуправляемая.

      – Но отлично работает, несмотря на свою антисоциальность, – заметил де Мальва. – И нос очень курносый.

      – Очень, – согласился Циан.

      После этого префекты прекратили беседу и жадно набросились на печенье.

      Есть вместе с ними без приглашения считалось дурным тоном, а потому я тихо сел и приличествующим образом сложил руки на коленях. Мысли мои вновь перекинулись к Джейн. «Ложка упакована» – эти слова Смородини могли относиться только к перезагрузке. С собой брали очень немногое, но ложку – обязательно. Как и Трэвиса Канарейо, Джейн ожидал ночной поезд на Смарагд, где ее поучат хорошим манерам.

      – А печенье у нее вышло хорошее, – сказал Смородини, беря еще одну штуку.

      – Пожалуй, стоит балла, – отозвался Циан.

      – Это ей не поможет, – заметил Смородини,