Отведи удар. Эрл Стенли Гарднер

что-нибудь другое.

      – Ладно, я попробую. – Я взял свою шляпу.

      Когда я уже взялся за дверную ручку, Берта снова окликнула меня.

      – И берись за работу, Дональд. Не жди, пока появятся новые идеи.

      – Я уже кое-что начал. Поместил объявление в газете «Блейд» с просьбой дать информацию о миссис Джеймс Линтиг или о ее наследниках, из которого можно заключить, что кто-то умер и оставил ей наследство.

      – Сколько это стоило? – спросила Берта.

      – Пять долларов.

      Берта посмотрела на меня из-за поднимающейся спиралью струйки сигаретного дыма:

      – Это чертовски много.

      Я открыл дверь, небрежно бросив:

      – Наверное, оно того стоило, – и закрыл за собой дверь прежде, чем она успела ответить.

      На машине агентства я подъехал к дому Эвелин Харрис. Передо мной стоял обшарпанный трехэтажный многоквартирный дом. Рядом с почтовыми ящиками висел список жильцов и находились кнопки вызова. Эвелин Харрис была в 309-й квартире, и я нажал кнопку. Только после третьего звонка раздался сигнал зуммера и щелкнул замок. Я толкнул дверь и вошел в дом.

      В мрачном темном коридоре стоял отвратительный запах. Слева на двери я разглядел надпись: «Управляющий». Посредине коридора тусклая электрическая лампочка освещала дверь лифта. Я поднялся на третий этаж и нашел квартиру 309.

      Эвелин Харрис стояла в дверях, вглядываясь в полумрак коридора опухшими со сна глазами. Она не выглядела ни робкой, ни невинной.

      – Что вам нужно? – спросила она скрипучим голосом.

      – Я представитель железнодорожной компании. Пришел уладить вопрос о вашем чемодане.

      – О господи! – проскрипела она. – Зачем было приходить в такую рань? Неужели не понятно, что девушке, которая работает ночами, тоже нужно когда-то поспать.

      – Извините, – сказал я, ожидая, что Эвелин пригласит меня войти.

      Она продолжала стоять в дверях. Через ее плечо я увидел в комнате раскладушку, на которой лежала подушка в мятой наволочке и такое же мятое покрывало.

      – Мне нужен от вас только чек. – Она смотрела на меня враждебно и недоверчиво, и на лице ее была написана жадность.

      Эвелин была блондинкой, и, кажется, натуральной – я не видел и намека на темную линию у корней волос. На ней была мятая оранжевая пижама, поверх которой она набросила халат, небрежно придерживая его на груди левой рукой. Судя по коже на руке, ей было уже лет сто. Глядя на ухоженное лицо, ей можно было дать двадцать два. Оценить фигуру было трудно, но, судя по позе, она была молодая и гибкая.

      – Ну ладно, – сказала наконец Эвелин, – проходите.

      Я вошел в комнату. Она поправила одеяло и уселась на край раскладушки.

      – Стул возьмите вон там, в углу. Приходится убирать его, когда ставлю раскладушку. Что вы хотите?

      – Я хотел бы уточнить некоторые подробности по вашей жалобе.

      – Я уже рассказала вам все подробности, – раздраженно ответила она. – Я должна была запросить две сотни долларов. Потом вы оценили мой реальный ущерб в семьдесят пять долларов. Если вы опять хотите меня надуть,