Святой Сатана. Анатолий Леонов

прервался вдруг возникшей суетой, нервными перемещениями и громким шепотом людей, собравшихся около кельи старца Иова. Трудно сказать, что послужило причиной их неожиданного возбуждения, ибо спустя некоторое время после его начала, ровным счетом еще ничего не произошло. Толпа, слегка пошумев, затихла в тягостном ожидании. Время шло. Наконец ветхая дверь кельи со скрипом отворилась, и на пороге появилась бледная как мел простоволосая девушка в красном саяне28, собранном по бокам в мелкую складку.

      Феона впервые за пять лет видел Хлопову и удивился изменениям, произошедшим с ней. По девичьим меркам была она не так уж и молода. Было ей уже за двадцать, а выглядела даже старше своих лет. Видимо причиной тому была излишняя полнота, впрочем, нисколько Марию не портившая. Красота бывшей царской невесты не потускнела с годами. Просто за прошедшее время юная девушка превратилась в молодую женщину. Хлопова устало прислонилась к дверному косяку и растерянно оглядела собравшихся пустым взглядом, словно не видя их.

      Истошно заголосила старуха из толпы, в тон ей заголосили еще несколько. Похожий на лешего мужик в синей косоворотке остервенело рванул ворот рубахи и упав на колени, глотая пыль пополз к келье Иова, трубя как иерихонская труба:

      – Чудо! Свершилось, благодетели!

      Как по команде толпа выдохнула:

      – Чудо!

      И загомонила на разные голоса. При этом каждый усердствовал исключительно для себя, не слушая и перебивая остальных. Опомнились и родственники царской невесты, со всех ног бросившись к ошеломленной девушке, они восклицали что-то бессвязное, тряся и щупая ее словно бесчувственную куклу.

      Длился этот бодрый базарный перегуд ровно до того срока, пока из кельи не вышел её хозяин, невысокий, худой старик с большим пупырчатым носом, который не мог скрыть даже глубокий куколь на голове. Иов смерил собравшихся суровым взглядом немигающих глаз, наполовину скрытых лохмами седых бровей. Его изрезанное морщинами лицо, скорее напоминающее мшистый ствол старого кедра, было бесстрастно-непроницаемым.

      – Отец Феона, – проскрипел он, высмотрев монаха среди собравшихся, – поди сюда! Помоги мне!

      Феона со всей осторожностью помог старцу переступить порог кельи, держа его под левый локоть. Выйдя наружу, старик благодарно кивнул, освобождая руку, и знаком отпустил монаха.

      – Спаси Христос, – произнес он, с видимым трудом опершись на большую суковатую палку, служившую ему посохом.

      – Не уходи далеко! – добавил он, блеснув на монаха малахитовым глазом. – Подле побудь.

      Отец Феона молча поклонился и отошел на пару шагов назад, про себя гадая, зачем он понадобился старцу?

      Меж тем, взяв девушку за руку, Иов вошел в круг, образованный отступавшим перед ним народом.

      – Ну, молодуха, – обратился он к бабе Мане, – забирай чадо. Милостью Божьей жива девка!

      Старуха с хрустом сглотнула комок в горле, грузным телом неуклюже осела на землю перед старцем и осыпала его руку поцелуями.

      – Чудотворец! Чудотворец! – твердила она сквозь слёзы

      – Да полно, матушка, палий-то

28

Особый женский сарафан из черной материи, расшитый по швам золотым или серебряным позументом.