Святой Сатана. Анатолий Леонов

В прошлом году, под зиму, казалось всех кончили?

      – Выходит не всех, – резко перебил Проестев, – пятеро их было! Троих я положил, двое остались!

      – Нешто троих? – в голосе воеводы послышалось искреннее уважение к собеседнику. – Тотчас распоряжусь облаву устроить! От меня не уйдут!

      – Ладно, не суть, – досадливо отмахнулся начальник Земского приказа, – расскажи про Хлопову? Только подробно, не упуская мелочи!

      – А чего рассказывать-то, Степан Матвеевич? – Стромилов помялся, подбирая слова. – Приехали третьего дня. Как ссыльных поместил у себя в гостевой половине, под надзор. Все хорошо было до сего дня. А сегодня вдруг упала в горнице, и дух из нее вон!

      – Подробнее, воевода, – раздраженно повысил голос Проестев, – подробнее, с кем была, что делала, кто заходил?

      Стромилов почесал затылок, вспоминая.

      – С дворовыми девками сидела, вышивала. Приходила ключница, принесла пряники с пастилой, которые Мария Ивановна любит без памяти. Потом доктор, государем присланный, заходил. Принес шкалик с микстурой. Он его каждый день носит. Да еще старуха Балабошка тайком заглядывала.

      – Кто такая?

      – Знахарка местная, – Стромилов немного смутился, – сам не проверял, но люди говорят, хорошо чечуй заговаривает25

      – Понятно.

      Проестев на мгновенье задумался, уставившись в крашенные доски пола. Мысли его были проворны, а решения стремительными.

      – Расскажи мне про доктора?

      – Да чего рассказывать? Обычный немец, только, сволочь, горбатый.

      – Ты хоть бумаги его видел? Подорожную, врачебные аттестации, кто выдал, когда?

      – Обижаешь, Степан Матвеевич, первым делом проверил! Подорожную подписывал дьяк аптекарского приказа Вьялица Потёмкин. Я его руку еще по Москве помню. С остальными бумагами тоже всё в порядке. Да в чём-дело-то?

      – А дело в том, что филин ты ушастый, а не воевода. Не посылал государь к своей невесте никакого доктора. Понял?

      На лице Стромилова мгновенно отразились смятение, страх и пылкое желание кипучей деятельности одновременно.

      – Да я его на ремни распущу, я ему…

      Рассказать, какие еще безумные казни он придумает для самозванца, воевода не успел. Проестев остановил его словоизлияния, жестко усадив на лавку.

      – Вот что, воевода, ты в это дело не лезь. Без тебя разберутся. Бери коня и скачи в Гледенский монастырь. Твое дело – Хлопова. Молись, чтобы девица выжила. А потом будешь ходить за ней по пятам и не дашь волосинки с её головы упасть! Понял?

      – Помилуй, Степан Матвеевич, что я ей нянька что ли? – завыл от обиды Стромилов. – У нее сторожей хватает… Уж прости, сударь мой, но это дело не для меня!

      Проестев больно схватил воеводу за плечо и посмотрел ему в глаза своим жутким немигающим взглядом, словно пытался распилить его пополам.

      – Ты не понял, Юрий Яковлевич, это не просьба и не предложение. Ты будешь охранять царскую невесту даже ценой собственной жизни. Если я прикажу, ты за ней не только ходить, ты носить за ней будешь… этот, как его?

      Проестев

25

Геморрой.