Рассказки. Мария Мартова

скорее по прихоти сердца, чем по велению ума. Сердце билось вяло и медленно и задавало такой же нечеткий ритм ногам.

      В конце концов ноги их снова привели к берегу реки.

      – Это та же самая река или другая? – еле ворочая языком, произнесла Весна.

      – А какая разница? Нам ведь все равно идти некуда, – подавляя зевоту, ответил Восток. – Хотя…

      Он заметил в небе едва промелькнувший лучик света, на мгновенье вырвавшийся из мрачного плена.

      – Странно, солнце теперь уже на другой стороне.

      – Что ж, пойдем в другую сторону.

      – Пойдем.

      Устало и лениво, не обременяя ни себя, ни друг друга вопросами, они потянулись по вновь выбранному направлению.

      Послушно пройдя довольно приличное расстояние и щедро выпачкав ноги в грязи, они опять оказались у болотистого берега реки, и опять солнце подсказало им новый путь, но уже в противоположную сторону. Так продолжалось еще много раз. Солнце будто играло с ними, заставляя то и дело менять маршрут. А вездесущая речка, петляя и извиваясь, то терялась среди зарослей ивы и вяза, то как ни в чем не бывало снова преграждала им путь. Они так до конца и не поняли, что видели, – одну и ту же речку, расходившуюся на два рукава, или две разные, слившиеся в одну. В какой-то момент дети решили тоже разойтись, чтобы скорее разобраться в этой путанице, но тут же отогнали эту мысль.

      – Нет, нам нужно быть только вместе, каким бы трудным ни был путь, – оба дружно повторили, как выученный урок, заветную фразу.

      А меж тем солнце совсем обленилось, погрузившись в осеннюю дрему, и уже мрачная пелена ни на миг не покидала небосклон, и на земле становилось все темнее и печальнее. Даже деревья стали казаться черными уродцами, кривыми и пугающими, а между ними нет-нет да и проскользнет мятущаяся мрачная тень какого-то дремучего духа.

      – Гнус это, – с полным безразличием пояснял Восток, не давая себе труда ни испугаться, ни пытаться догнать его.

      На сонную и усталую Весну это замечание тоже не производило никакого впечатления, как, впрочем, и то обстоятельство, что вместе с солнцем исчезла с их пути и речка. И теперь уже не попадался им ни ее правый берег, ни левый. Более хмурого настроения у них с самого дня их рождения еще не было. А они все плелись и плелись, не видя никакого просвета на этом бесконечно тоскливом пути.

      Толстая тетка с густой копной рыжих волос в пальто безмерной величины упрямо протискивалась сквозь толпу, заполнившую узкий коридор детской поликлиники. Одной рукой она расталкивала обескураженных посетителей, а другой тащила за собой непокорного капризного мальчишку, такого же толстого и рыжего, как она.

      – Я без очереди, у меня особый случай, – гневно голосила тетка неприятным голосом, не обращая внимания на замечания толпы.

      Попранные тяжелой рукой настойчивой дамочки дети и их родители в недоумении расступались, не желая громкого скандала, зато ее чадо ревело, топало ногами и вопило на всю поликлинику:

      – Не хочу