Запрет на тебя. Елена Тодорова

что она слабо соображает, но меня все равно подбрасывает от мысли, что что-то может реально быть. И я… Хочу ее, конечно. Вжимаюсь горящим огнем членом ей в задницу, скольжу рукой на грудь, со стоном толкаюсь.

      – Марина… – злюсь, что она не реагирует. Яростно вздыхаю. – Чудесно, блядь!

      И сам с себя ржу.

      Как я докатился до такой жизни? Как?

      Этот вопрос – последнее, что помню, прежде чем отрубиться.

      Просыпаемся на рассвете. Как только в Гелик ломятся первые яркие лучи света. Одновременно подскакиваем. Сразу же ощущаем ужасающий шок и дичайшую неловкость. Да, я чувствую, что это двусторонне.

      – Боже… – выдыхает Маринка, одергивая одежду. Резко садится и сразу же хватается за голову. Морщится от боли. – Боже…

      – Не двигайся так резко, – рассекаю хрипом пространство.

      И это реально все, что я способен выдать. Поднимаясь, толкаю дверь. И едва оказываюсь на воздухе, растираю ладонями лицо. Натужно вздыхаю.

      «Ничего не случилось… Ничего критического… Это не считается…», – отчаянно глушу убийственный ор совести.

      Чара, батя Чаруш, мама Таня… Поочередно восстают в моем сознании, как апокалипсис.

      Не думать… Не думать… Лучше не думать…

      – Дань… – зовет выскочившая из салона Маринка. Выбивая из кармана сигареты, не смотрю на нее. Только слегка голову поворачиваю. Боковым зрением улавливаю. – Едем скорей, пока меня не хватились.

      – Покурю, и поедем, – обещаю якобы ровным тоном.

      И, конечно же, обещание свое сдерживаю. Вдуваю одну сигарету и везу ее домой. В гнетущем молчании. Точнее, Маринка пытается говорить, что-то лепит… Я даже кивнуть не способен. Как и посмотреть на нее.

      Лишь около дома поворачиваюсь. Она тоже. И замираем, глядя друг другу в глаза.

      Напряженно. Пристально. Тревожно.

      Маринка словно чувствует, что я собираюсь сказать. Опережая, слегка мотает головой. Хочет, чтобы промолчал.

      Но так нельзя. Я должен это выдавить.

      – Это все, – дается с огромным трудом.

      Кажется, что нутро наждаком продирает.

      Никогда прежде не доводилось с кем-то объясняться. Не приходилось что-то сочинять и хоть что-то чувствовать. А сейчас… Я чувствую. Я чувствую так много, что ни хрена из этого разобрать не могу. И главное, не хочу. К черту! Уже встрял по самую шею.

      – В смысле все, Дань? – кусая губы, улыбается уголком губ.

      У меня дуреет сердце. Закатывает какую-то дивную истерику, словно решило со мной к херам заканчивать.

      – В том смысле, что не показывай мне свой лист задач, Марин. Сама справляйся. Я пас, ясно? Не буду помогать, не буду как-то участвовать… На хрен, ясно?

      Маринка улыбается. Фальшиво. А мне вдруг сдохнуть охота.

      – Ладно. Я поняла, – в какой-то момент отводит взгляд.

      Подвисает, фокусируясь на непонятной мне ерунде. Я же всматриваюсь в ее лицо. Так пялюсь, даже вперед подаюсь. В каком-то удушающем страхе, что вижу в последний раз, впитываю образ целиком.

      Маринка подхватывается.

      – Пока,