Если. Вернувшаяся. София Фиялова

наше личное наследие.

      И нам, пожалуй, остается только жить -

      Чтобы однажды мы друг друга встретили.

      Такер ходил по одному из залов давно заброшенных складов, сложив руки за спиной. Он быстро нашел нужное помещение – только в нем горел слабый свет. Все остальные комнаты были пусты, и лишь в этом – гулком и холодном – стоял одинокий стул. Детектив не сомневался, зачем он здесь.

      Метель за окном усиливалась и делала тьму совершенно непроглядной. Такер стоял посреди малого круга света от небольшой лампочки, мерно мигающей в такт собственного раскачивания.

      – Элегантно, – сказал он по-русски, разглядывая облупившуюся штукатурку на сводах. – Красивое приглашение – не могу не отметить. Ты покажешься, или еще понаблюдаешь, Математик?

      – Математик? – раздался из темноты холодный голос, тоже на русском. – Ты думаешь, что он так глуп и придет сюда сам?

      Из темноты выступила высокая худая фигура. Такер оглянулся, наблюдая, как в круг света заходит его незримый до этого момента собеседник.

      – Полковник Себастьян Миллер? – детектив кивнул. – Рад встрече.

      – Так ли это? – Миллер ухмыльнулся.

      Миллер был мужчиной средних лет с весьма запоминающейся внешностью: у него были холодные серые глаза, орлиный нос и высокий лоб. Он смотрел на Уильяма сверху вниз, а в его фигуре угадывалась офицерская выправка.

      Такер знал этого человека – в отличие от Математика, он никогда не скрывался, и о нем в Британии и Америке давно слагались легенды. Когда-то Миллер служил в британских войсках, но с выходом на пенсию кардинально сменил круг интересов и поле деятельности. Прошли годы, но приставка “полковник” не только не исчезла из его имени, но и стала чем-то вроде прозвища – не сулившего ничего доброго тому, кому было суждено повстречаться с Себастьяном Миллером.

      Однако Миллер перед законом был чист: ни Такеру, ни Скотланд-Ярду, ни американской полиции не удалось доказать причастность полковника к преступлениям Математика – да и вообще любым преступлениям. Миллер, как призрак, снова и снова ускользал из цепких пальцев правосудия, а теперь стоял перед Такером, самодовольно окидывая взглядом детектива.

      – Разумеется, – пожал плечами Такер, оборачиваясь к полковнику. – Правая рука Математика сама пожаловала на встречу со мной. Не праздник ли?

      – Ты не удивлен? – Миллер сделал несколько медленных шагов к детективу, почти вплотную подойдя к нему. – Я был уверен: ты будешь считать, что приехал на мою казнь.

      – Это было бы разумное допущение, – согласился Уильям. – Однако я предположил, что в пятерку членов ближайшего окружения ты не входишь.

      – Отчего же?

      – Любому, кто слышал о тебе, известно, что ты главный палач Математика. Я видел троих из ваших – никто бы лучше тебя не справился с этим.

      Полковник улыбнулся – хищно и холодно, но в его взгляде скользнул неприкрытый интерес:

      – Мне лестно, что моя слава идет впереди меня, – он указал на стул. – Присаживайся.

      Такер будто бы спохватился:

      – Ты прав, не к чему оттягивать неизбежное, – детектив