Потустороннее в Ермолаево. Елена Ликина

бороды сосулек. Анна хоть и любила пасмурные дни, солнцу сейчас порадовалась. И теплу его, и свету, мгновенно превратившему снег в искрящиеся драгоценное полотно.

      Шли ходко, но перед развилкой их догнала Тося на допотопном стареньком автомобиле. Распахнув дверцу, приказала:

      – Полезайте. Довезу с ветерком!

      Хочешь-не хочешь, а пришлось покориться, и Анна вслед за Матрёшей нырнула в тёплое вонючее нутро.

      В салоне было душновато, резко пахло бензином. У Анны сразу подвело желудок, сделалось противно во рту.

      Только бы не укачало! – взмолилась она про себя, задышав громко и часто, чтобы унять неприятные ощущения.

      Тося, наблюдавшая за ней в зеркальце, велела терпеть:

      – Пёхом вы б до вечера не управились. Как бы потом покупки пёрли? А так обернёмся по-быстрому. Транспорт великая вещь!

      Матрёша же протянула жестяную коробочку, предложив на выбор леденцы-монпансье.

      – Возьми любой, сразу полегчает.

      Анна послушалась, выбрала прозрачную зелёную подушечку, и действительно почти сразу стало получше от его мятной приятной кислинки.

      – Колитесь, что хотите в подарок? – принялась расспрашивать Матрёша. – У нас, конечно, не супер-мупер маркеты, но тоже кое-что симпатичное встречается.

      – Того, что я хочу, в магазинах не продают. И ты это прекрасно знаешь! – мрачно бросила Тося, и Матрёша сразу затихла, завздыхала виновато.

      – Прости, Тоська. Понесло меня что-то…

      – Ладно. Замяли, – отмахнулась Тося и с силой дала по газам.

      В магазинчике с кривоватой вывеской «Бакалея» товаров было достаточно. Пока девчата выбирали колбасу, шумно обсуждая представленный ассортимент, Анна в соседнем отделе купила симпатичные подарочки, а ещё набрала всяких вкусностей: мандаринов, карамелек, орешков в глазури. Хотелось ей порадовать и бабу Оню, и местную малышню, которая непременно станет колядовать.

      На обратном пути девчата пели. Голоса у обеих оказались на диво сильные, глубокие.

      Только вот песня выходила длинная да печальная – про доброго молодца, что оставил дом да попал под власть тёмного времени, в полон к нечисти лесной.

      Плавно и до того жалостно лилась песня, что Анна невольно притихла, загрустила.

      Заметив это, Матрёша оборвала куплет и завела по новой забавную напевку:

      Странная у нас деревня —

      Стоит задом наперед!

      Да и парни все плохие —

      Никто замуж не берет!..

      Анна не хотела, а подхватила за ней простенький мотив. Слова по ходу ей громко подсказывала Тося. Получалось невпопад, фальшиво, зато весело. В Ермолаево они вернулись в прекрасном настроении, хохоча во всё горло и распевая забавные частушки.

      Баба Оня рассматривала гостинцы, зарумянившись от удовольствия, охала да приговаривала:

      – Не уж, всё нам? Зачем потратилась, деточка? Не надо было… Ну что ты!