Хвост. Алек Янц

несколько рук, но руки Мыши среди них не было. Показалось, или Классука задержала на ней осуждающий взгляд.

      Написать, что она скучает? Что со вчерашнего дня (а вообще-то, с первого знакомства) много думает о нем?

      «Ага, проще сразу: женись на мне».

      – Сука! – Подружка зашипела и пару раз приложилась лбом об парту, – Как же. Болит. Башка.

      Он говорит, что давно не общался с девушками. Почему?

      «От этого вопроса просто воняет завышенным самомнением».

      – Подружка, эй, – сокамерник, сидящий перед ними, так редко подающий голос, что Мышь уже давно лишила его имени, повернулся к ним своей нескладной фигурой, такой забавный в попытке быть незаметным, – ты про какие-то ворота говорила на границе. Я тоже эти новости читал. Мне кажется, они…

      Подружка что-то неразборчиво пробормотала в сложенные руки.

      – Что?

      – Сказала, если не заткнешься, я натяну эти девственные усики тебе на жопу.

      Бедный парень вспыхнул и отвернулся, а Мышь вдруг поняла, что давно потерялась в структуре урока. И формулы какие-то новые…

      Ладно, что можно написать такого, за что ну никак не получится осудить?

      МЫШЬ: хе.

      «Ты кусок тупого идиота».

      – Кто может ответить?

      Мышь очень хотела бы, но она даже не слышала вопроса.

      – Плохо, 11 «А». С такими познаниями в химии вы даже на проходной балл не наскребете.

      Все они, и Мышь тоже. Она не сдаст. Она должна чувствовать вину, чувствовать всесжигающий стыд, но, на самом деле, ей хотелось только посмотреть, что ответил Ян, и больше она не чувствовала ничего.

      – …и я ей такой: ты свою жопу видела, мать? Крыльцо развалилось не потому что старое, а потому что жрать меньше надо!

      Они загоготали, а Мышь зажмурилась. Боже, это ведь на задних партах! Она совсем расфокусировалась, скоро начнет слышать трактор за окном. Надо взять себя в руки. Надо перестать думать о нем.

      «Да, надо снова начать паниковать, что ты не сделала домашку. Ух!»

      – Пшл… – Мышь выплюнула кончик, настойчиво лезущий в рот. Ну уж нет, ну уж нет, она не будет паниковать, Ян говорил не паниковать, подумаешь, не сделала домашку один раз!

      «Подумаешь? Подумаешь?!»

      – Ай!!!

      Прилетело, как кнутом, с размаху, с силой – Мышь бы не смогла защищаться, даже если бы успела подставить руки. Больно, твою мать, как же больно!! И все эти уроды обернулись на нее, даже Классука – да отвернитесь вы!

      – Простите, – пролепетала Мышь, чувствуя кровь на кончике языка, – голову прострелило.

      Можно сказаться больной и сбежать. Тогда не придется стоять перед всем классом и слушать, как Классука отчитывает ее за ленивость, за тупость, за бесхребетность… да, это вариант, уйти, уйти и пропустить остаток темы.

      «О, ты будешь страдать. Всю ночь проведешь над учебниками, но не поймешь ни слова, потому что струсила и упустила возможность в классе. Тупая, ленивая…»

      Написал он или нет?!

      Подружка откровенно засопела, а Мышь впилась ногтями в ладони,