Хвост. Алек Янц

Да. Хвостик, мам. Из жопы. Он мешает жить. Я им не управляю. Понимаешь?

      Она отпила чай, делая вид, что руки не трясутся, а хвост не пытается вырваться из-под тяжелого материнского тела – и не ранит, не режет своей чешуей, ведь причинять боль он может только ей.

      – Он мешает вставать по утрам. Мешает делать уроки. Есть. Я ни с кем не могу заговорить первая, потому что он затыкает рот. Он тяжелый. Злой. Он заставляет думать о плохом.

      – Разве можно заставить думать?

      – Да, мам, он заставляет! Я не знаю, что с ним делать, но я поеду на эту Мучильню, я… я просто…

      Ей хотелось уткнуться в плечо Мамочки и плакать до тех пор, пока слезы не кончатся, пока хвост не отвалится – сам! Любым способом!

      – Иди-ка сюда, – Боже, у нее самая лучшая, самая понимающая Мамочка! Она будто мысли подслушала, обняла, прижала к мягкому толстому телу, и Мышь просто утонула в запаха кухни и Норы, – я понимаю.

      – Правда? – всхлипнула Мышь, размазывая по плечу сопли и тушь.

      – Конечно, Мышоночка. Мы все через это проходили. В твоем возрасте все думают, что жизнь закончилась. Такой он, этот возраст. Переходный.

      – Все?

      – Конечно. Это сложный период. Нужно принять так много решений, и все повлияют на будущую жизнь…

      Хвост дернулся так, будто вот-вот оторвется с мясом, и как Мамочка может не чувствовать его под собой?

      – Не знаю… я не знаю?

      – У нас тоже мир на глазах рушился, – ее укачивали, с ней говорили, разве это не поддержка? – Верить было не во что. Все по одиночке, государство молодежь не поддерживало, как вас сейчас поддерживает. Поступить хоть куда-то невозможно, а работать потом негде.

      – Но сейчас…

      – И только я начала нормально работать, Война пришла. Родители погибли. Не до подростковых развлечений стало. И уж тем более, на страдания времени не было. А потом что? Голод.

      Мышь отстранилась, глядя на Мамочку заплаканными глазами, не понимая, что ей пытаются сказать.

      – Но мы же все нормально жили, понимаешь?

      Она совсем не понимала.

      – А вы тем более должны. У тебя есть семья, Нора, мы тебя любим и стараемся делать все, чтобы ты выросла счастливой. Понимаешь?

      Да. Ладно. Понимала. Конечно.

      – И даже если сейчас кажется, что сил нет, тебе нужно думать не о «сейчас», а о будущем. Что будет, когда Папа уйдет на пенсию? А мое сердечко? Кто о нас позаботится? Ты же наша старшая дочурка. Единственная надежда.

      – А Мелкий?

      – И ему тоже должен будет кто-то помогать! Поэтому, Мышоночка, тебе нужно собраться. Взять себя в руки.

      – Но я… я не могу… мой хвост…

      – Ты же взрослая, должна уже понимать.

      – Да… ладно…

      – Это усталость. Страх. Лень. Никакой хвост тебя не оправдает, если сейчас все бросишь.

      Хотелось закричать: «вот же он, вот, почему ты его не понимаешь?! Он извивается, издевается, он уничтожит меня за то, что рассказала о нем!» Но Мамочка не видела. Она просто не видела, в ее мире не существовало хвостов – их не существовало в мире нормальных людей. Мама права, Мама прошла через многое, и конечно, все так,