Хвост. Алек Янц

на весь мир, но ему уже хватало зрелости понимать, что рациональное зерно в словах матери есть.

      – Плакаты хочу. Рисовать для класса. Как Лёша из девятого «В».

      – Ну и рисуй, Зайчонок.

      Мышь даже печатать ответ перестала. А Мелкий высунул голову, красный от духоты, зарёванный, сопливый. Уродец.

      – Занимайся, чем хочешь. Только Папе не рассказывай. Он у нас впечатлительный. Боится, что ты себе жизнь испортишь.

      – Я не порчу!!!

      Да ладно, ну все одеяло уже в соплях.

      – Я тоже так думаю, Маленький. Но сейчас, пока ты еще умеешь немногое, люди будут говорить, что ты зря тратишь время, что лучше бы тебе найти другое занятие. Более земное. Понимаешь?

      Черт знает, как Мелкий, но Мышь понимала. Она никогда прежде не думала, что у них такая умная, такая понимающая Мамочка, что она может говорить такие правильные слова. Наверное, это талант – казаться глупее своего мужа, а может, и навык, которому Мамочка однажды ее научит.

      – Злые люди всегда будут пытаться тебя остановить. Но если ты постараешься, то сможешь доказать таким, как наш Папа, что ты лучше всех.

      Мелкий вылез из своего сопливого кокона и уселся на краю постели, нахохлившийся, мокрый от слез и пота. Мамочка стянула его вниз, поцеловала трясущиеся щеки, прижала лицо к своей большой мягкой груди.

      – Ты меня понял?

      – Угу.

      – Плакат куда дел?

      – Он тут… вот.

      – Сестре хочешь показать?

      – А она не будет, как Папа, ругаться?

      Мышь фыркнула, но под многозначительным взглядом Мамочки изобразила заинтересованный вид. Мелкий развернул ватман, демонстрируя каракули… ладно, не совсем каракули. «Детское видение», так сказать. Набор геометрических фигур, с грехом пополам складывающихся в человека и чернильное пятно с глазками – русский солдат расстреливает забугорное чудовище. И ко всему снизу подпись – куда же без нее? – кривоватыми печатными буквами:

      «СТРАНУ РАДНУЮ ЗАЩИТИМ ВРАГУ ЕЕ НЕ АТДАДИМ 2020-2030».

      Посредственно. Но чего еще ждать от четвероклассника?

      – Ну как? – гордо спросил «художник».

      – Хм. Ты в школу не опоздаешь?

      – А ты?

      – Мне ко второму. Ага, завидуй молча.

      Брать чётки или нет? А если кто-нибудь увидит и подумает, что она фанатик? Или с ними что-то случится, Ян потом спросит, а она… они ведь еще встретятся?

      А! Она успела подставить руку, но сил не хватило, чтобы удержать удар. Чешуя вспорола щеку.

      Но ведь Ян сказал, что она классная, что ему с ней интересно! Может, написать, уточнить?

      Хвост обвился вокруг подставленной руки, сдавил ее до хруста, перекрывая кровоток.

      «Ты не будешь навязываться, как влюбленная дура. Ты никому не дашь причины смеяться над тобой».

      Сморгнув злые слезы, Мышь попыталась выдернуть руку, но не тут-то было. Какие тут договоры – у них простое взаимодействие не получается.

      Но Ян ведь сказал….

      «Заткнись».

      Ладно. В этом она уступит. Это не так уж важно. Ян все равно теперь