Серебряный змей в корнях сосны – 3. Мария Дубинина

исчезла, точнее убежала – ее маленькие следы то тут, то там проступали на не до конца сметенном снеге. Вот глупая! Кента мигом забыл об их споре и побежал за ней. Следы вскоре пропали, но где-то в лабиринте улочек слышалось отдаленное эхо торопливых шагов. В волнении Кента забыл фонарик, и стоило остановиться, как темнота навалилась со всех сторон, стало холодно и тревожно. Кента пробормотал молитву, которой в детстве научила его мама. Простые слова могли успокоить разве что малышей, но теплом отозвались в груди, и Кента пошел вперед без прежнего страха. Умэко была совсем юной, почти ребенок, одна, напуганная и несправедливо обвиненная. Кента обязан успокоить ее и защитить от нападок, ведь он верил, что она не повинна в их бедственном положении.

      Но тогда кто же?

      Вдруг ужас охватил все тело, и вместе с ним пришло понимание – это он. Он – жертва онрё, жертва несчастной Айко, забитой камнями, точно дикое животное за его слова. Если бы он просто мог тогда промолчать…

      Руки опустились, и тьма вокруг зашевелилась, забурлила черной жижей. Поднялся ветер, засвистел под крышами тесно стоящих друг к другу домов. Кента на несколько мгновений прикрыл глаза, ощущая колкие укусы снежинок, а потом почувствовал взгляд. От него кожа покрывалась инеем, и смерзались внутренности. Злобный, выворачивающий, полный боли и осуждения взгляд. Кента решился встретить его и увидел перед собой изможденное лицо призрака, похожее на череп, обтянутый даже не кожей, а тончайшей хрупкой бумагой. Белесые глаза будто вытягивали душу, и Кента шагнул вперед, навстречу справедливому наказанию. Его не смущало, что в облике онрё не было ничего от знакомой ему с детства девочки, он видел лишь ее жуткую смерть. И свою вину.

      А потом сквозь дымчатый силуэт, зависший перед ним, проступил Хизаши и синий фонарик в его руке. Что-то дрогнуло внутри, воспротивилось судьбе.

      «Айко бы не стала такой. Она бы не ответила злом на зло».

      Хизаши подбросил фонарик в воздух и рассек кромкой веера, будто это и не веер вовсе, а смертоносное оружие. Синее пламя вырвалось из бумажного плена и рассыпалось десятками искр, словно звезды из небесного ковша. Их мельтешение отвлекло онрё, и Кента рискнул – бросился к Хизаши, чудом проскочив мимо беснующегося духа. Хизаши цепко схватил его за запястье и притянул к себе, одновременно с этим что-то бормоча под нос. И как только Кента столкнулся с ним, все вокруг стихло и будто поблекло.

      Мацумото замолчал и, выдохнув, отпустил руку Кенты.

      – Ты идиот! – заявил он. – Если бы я знал, сколько бед с тобой хлебну, то…

      Он не договорил и отвернулся.

      – Онрё напала на меня, потому что я виноват, – сказал Кента уже не так уверенно.

      – Все люди в чем-то виноваты, – отозвался Хизаши, – даже ты не исключение.

      – Но…

      – Но не в этом случае. Скажи, дух показался тебе странным?

      – Странным? – Кента прежде не сталкивался с онрё и не знал, что в ней должно было натолкнуть на подобную мысль. – Я не уверен. Я… Хотя нет, ее глаза. Она слепа.

      Мацумото хлопнул в ладоши