Серебряный змей в корнях сосны – 3. Мария Дубинина

народ скупал фонарики, чтобы после они защищали их дома весь следующий год, до нового Ониби-мацури.

      – Давай хотя бы посмотрим? – Кента задержал Хизаши возле одного из прилавков. Ему приглянулся маленький фонарик, формой похожий на тыкву, с золочеными кисточками, желтая бумага расписана цветками лотоса.

      – А толку? – лениво отозвался Мацумото. – У тебя и дома пока своего нет. Куда ты понесешь этот фонарь?

      Кента грустно вздохнул. Жестокое напоминание отбило охоту глазеть, и он отошел от прилавка. Незаметно они с Хизаши добрались до темных улочек. Кента оглянулся, и ему показалось, что площадь с ее яркими огнями осталась где-то в другом мире, здесь же было невероятно тихо и темно, лишь впереди что-то едва заметно мерцало.

      – Куда это мы попали? – спросил он. Хизаши достал веер и постучал им по раскрытой ладони.

      – Не знаю.

      – Вернемся?

      Хизаши не ответил и пошел вперед. Кента не понимал, о чем он думает, поэтому решил за лучшее держаться вместе и догнал его возле источника мерцания. Вблизи оно переливалось оттенками синего, бросая на бледное сосредоточенное лицо Хизаши призрачные отблески, и было похоже на плотную кисею, чуть подрагивающую будто бы на ветру. Кента впервые видел такое явление и протянул руку, но получил болезненный удар веером по запястью.

      – Будешь трогать все подряд, долго не проживешь, – отчитал его Хизаши. – Не видишь разве, это колдовство.

      – Оммёдо?

      – Я сказал оммёдо? Нет, я сказал, это колдовство, а значит, им может оказаться проклятие, чары ёкая или демона, да вообще что угодно.

      – В деревне оммёдзи тоже считают колдунами.

      – Главное, не говори это настоящим оммёдзи.

      Мацумото поводил ладонью над мерцающей стеной, а потом просто шагнул вперед.

      Кента и ахнуть не успел, как Хизаши отбросило назад, и гэта проскрежетали по булыжникам, которыми была вымощена улица.

      – Да чтоб вас они побрали! – выругался Хизаши, вернув равновесие. – Это запечатывающий барьер, его наверняка создали с дурными намерениями, извратив суть оммёдо.

      – А…

      – Спросишь в Кёкан, если найдешь их, – перебил Хизаши. – Идем обратно, надо кое-что проверить.

      Они поспешили по темной улочке к шумной площади. Однако чем ближе к ней подходили, тем мрачнее становились, потому что ни музыки, ни гомона слышно не было. И вот вместо веселья – тишина и пустота, вместо огоньков многочисленных фонарей – свет звезд. Кента выдохнул и увидел облачко пара.

      – Где все? – задал он глупый вопрос. – Нет. Неправильно. Где мы?

      Хизаши довольно покивал.

      – Именно. Где мы? Точно не там, где были.

      Они прошли немного вперед, и холод стало сложно не замечать. Кента поежился – казалось, пока их не было, наступила зима.

      – Это как-то связано с барьером в конце той улицы?

      – А сам как думаешь, Куматани-кун? – Хизаши резко обернулся и щелкнул веером. – Мне интересно послушать твои мысли.

      Но Кента чувствовал, как озноб охватывает не только