Серебряный змей в корнях сосны – 3. Мария Дубинина

идем. Оставь детей в покое, ты их пугаешь.

      Ножны опустились, и Кента украдкой перевел дух.

      – Хорошо, – кивнул названный Сакурадой. – Празднуйте дальше.

      Однако даже с уходом оммёдзи веселье не вернулось на площадь. Может, людям, живущим под боком у величайшей школы оммёдо и экзорцизма, и не в новинку такие зрелища, Кенту оно выбило из колеи. Он положил ладонь на бешено стучащее сердце и спросил себя: зачем он солгал?

      Потому что Хизаши не хотел, чтобы о нем узнали.

      Потому что он помогал Кенте, хотя не обязан.

      Потому что у него есть тайна, и Кента по себе знал, что она наверняка печальна.

      – Эй, Куматани! – услышал он голос Мадоки Джуна и поспешил прочь. В рёкан. Туда, где, он верил, еще успеет увидеть Мацумото Хизаши.

      По комнате гулял сквозняк, жаровни давно растеряли свое тепло, и о недавней духоте напоминал лишь легкий запах тлеющих углей. Оба футона были убраны, и казалось, здесь никогда никто не останавливался.

      Кента тяжело дышал после долгого бега, и шум дыхания был единственным звуком, что нарушал тишину. Мацумото ушел, оставил наедине с его вопросами, унося с собой свои секреты. Кента так и стоял на пороге, не входя внутрь, но и не зная, куда пойти дальше, как что-то холодное коснулось лопаток и надавило, толкая вперед.

      – Если собрался войти, входи, – проворчал за спиной голос Мацумото. – Я не змея, чтобы проскользнуть мимо тебя.

      Кента посторонился, и Хизаши внес в комнату поднос с дымящимся чайником и двумя чашками. Поставил на стол и обернулся.

      – Так и будешь стоять?

      – Я не сказал оммёдзи, что ты был с нами, – зачем-то сразу сообщил Кента. Хизаши перекинул волосы с плеча за спину и невозмутимо ответил:

      – Лгать нехорошо, ты же в курсе?

      – Если бы я сказал правду, они бы… – начал Кента, но наткнулся на насмешливый взгляд Хизаши.

      – Вот ты смешной, – фыркнул он. – Еще скажи, решил защитить меня от Дзисин. Только вот мне защита не нужна, все равно завтра я сам приду к ним, чтобы стать их учеником. Забыл?

      Кента почувствовал себя глупо: не говоря прямо, что не хотел дать оммёдзи узнать, что Хизаши – ёкай, он и правда как будто нес околесицу. Мацумото верил, что отлично скрывает свою суть, и в этом даже было что-то милое.

      – Почему ты улыбаешься? – насторожился Хизаши.

      – Просто так. Рад, что все закончилось. Только я не понимаю, как так вышло, что онрё ослепла и преследовала тех, кто отведал данго из той лавки с фестиваля. Если, конечно, все именно так.

      – Вот ты мне и скажи. Будущий ученик оммёдзи должен уметь разбираться в людях.

      Кента стушевался под его немигающим взглядом. В городе, среди множества людей, в Мацумото все реже проступали нечеловеческие черты, вероятно, он становился еще осторожнее и осмотрительнее. Так все-таки кто же он? С кем Кента разделил один зонт в дождливый месяц хризантем?

      – Ты много путешествовал, должно быть, можешь дать мне несколько уроков, – сказал Кента и остался