Загородный бал. Перевод Елены Айзенштейн. Оноре де Бальзак

свою, – может быть, мои секреты ваши, а ваши – мои?

      После того как они сделали несколько шагов, оказавшись под массивом деревьев, цвет заката красно-коричневым облаком покрыл их обоих. Это естественное волшебство внесло отпечаток торжественности в момент объяснения. Живое и свободное поведение молодого человека и, главным образом, кипящее душевное волнение, мгновенный трепет которого передавался рукам девушки, бросили Эмилию в состояние экзальтации, настолько пронизывающей, что она волновалась даже от самых простых и невинных вещей. Сдержанность, в какой жили молодые девушки большого света, давала невероятную вспышку силе их чувств, и это была одна из самых больших опасностей, в которой они могли оказаться, встретив страстного возлюбленного. Никогда глаза Эмилии и Максимилиана не говорили таких вещей, каких мы не смеем назвать. Во власти этого опьянения они легко забыли маленькие положения гордости и холодные соображения недоверия. Сначала влюбленные не могли выразить себя иначе, чем пожатьем рук, служивших переводчиками их радостных мыслей.

      – Мосье, я вам хочу задать вопрос, – после долгого молчания сказала Эмилия дрожащим и взволнованным голосом, когда они сделали несколько шагов. – Но ради бога поймите, что этот вопрос для меня что-то вроде заказа в той достаточно странной ситуации, в которой я нахожусь по отношению к моей семье.

      Ужасная для Эмилии пауза наступила на этой фразе; она произнесла ее, почти заикаясь. В течение мгновений, пока длилось молчание, гордая молодая девушка не осмеливалась поднять пылающий взгляд на того, кого она любила, так как у нее было тайное предчувствие неблагородства следующих ее слов:

      – Вы аристократ?

      Когда эти последние слова были произнесены, ей захотелось оказаться на дне озера.

      – Мадмуазель, – сказал Лонгвиль, чье изменившееся лицо контрастировало со строгим почтением. – Я обещаю ответить на этот вопрос без уверток, если вы искренне ответите на то, что я хочу вам сказать.

      Он выпустил руку молодой девушки; она почувствовала, что совсем одна в жизни, и он сказал ей:

      – Вы стремитесь узнать о моем рождении?

      Она остановилась неподвижная, холодная и молчаливая.

      – Мадмуазель, – снова сказал Максимилиан. – Мы не пойдем дальше, если мы не понимаем друг друга. – Я люблю вас, – добавил он глубоким и нежным голосом. – Хорошо! – продолжил он радостно, услышав счастливое восклицание, которое не могла сдержать юная девушка, – почему вы спрашиваете меня, благороден ли я?

      «Говорил бы он так, если бы не был благороден?» – подумала Эмилия про себя, в глубине своего сердца. Она грациозно подняла голову, как бы черпая новую жизнь во взгляде молодого человека, и протянула ему руку, как будто для заключения нового союза.

      – Вы считаете, что я очень дорожу почестями? – спросила она с изящным лукавством.

      – У меня нет титулов, которые я мог бы предложить моей жене, –