Загородный бал. Перевод Елены Айзенштейн. Оноре де Бальзак

мою честь, чтобы покрыть ваши безумства. Пока что, если вы остановитесь, единственного вашего взгляда или вежливого слова, одного из тех, которые вы произносите так красиво, когда вы не дерзки, будет достаточно, чтобы все исправить.

      – Мой дорогой дядя, это ваша лошадь, а не моя явилась причиной ссоры. Я полагаю, на самом деле, вы не можете больше садиться верхом, вы уже не тот кавалер, каким были в прежние годы. Но, вместо того чтобы ничего не говорить…

      – Ничего. Значит, ничего, что сделает дерзость вашему дяде?

      – Но нужно узнать, не ранен ли этот молодой человек? Видите, дядя, он прихрамывает.

      – Нет, он бежит. Ах, я грубо к нему придирался.

      – Ах, дядя, я узнаю вас в этом.

      – Остановитесь, – сказал граф, беря лошадь Эмилии за поводья. – Я не вижу необходимости заигрывать с хозяином лавки, которого слишком осчастливили, бросила ли его на землю очаровательная юная девушка или с ним разделался командующий Бель-Пуль.

      – Почему вы предполагаете, что это простолюдин, мой дорогой дядя? Мне кажется, у него слишком почтенные манеры.

      – У всех сегодня манеры, моя племянница.

      – Ну нет, мой дядя, весь свет не использует оборотов речи, имеющих место в гостиных, и я поспорила бы с вами, что этот молодой человек благороден.

      – У вас немного времени, чтобы это проверить.

      – Но я уже не в первый раз вижу его.

      – Вы ищете его уже не в первый раз, – ответил, смеясь, адмирал.

      Эмилия покраснела, и дядюшка на некоторое время оставил ее в смущении. Потом он сказал:

      – Эмилия, вы знаете, что я люблю вас, как своего ребенка, именно потому, что вы единственная из семьи обладаете законной гордостью, которую дает высокое рождение. Моя маленькая племянница, поверившая, что добрые принципы становятся такими редкими? Я хочу быть вашим доверенным лицом. Моя милая малышка, я вижу, что юный молодой человек вам не безразличен. Тише… Они забавляются нами в семье, если только мы плывем под недобрым флагом. Вы знаете, что я хочу сказать. Позвольте мне вам помочь, моя племянница. Сохраним все в секрете, и я вам обещаю, что вы сможете ввести его в центр гостиной.

      – И когда, мой дядя?

      – Завтра.

      – Но, дядя. От меня ничего не потребуется?

      – Совсем ничего, будьте спокойны, моя милая племянница, – сказал он Эмилии, – вы можете бомбардировать, сжигать, завоевывать его с чистой совестью, как старую каракку13, если вы этого хотите; это не в первый раз, не правда ли?

      – Вы добры, мой дядя.

      Сразу же, как только граф вернулся к себе, он надел очки, достал из кармана карточку и прочел: «Максимилиан Лонгвиль, улица Сонтьер».

      – Будьте спокойны, моя милая племянница, – сказал он потом Эмилии, вы можете на него охотиться со всею добросовестной надежностью, он принадлежит к одной из исторических наших семей, и если он не пэр Франции, то непременно им будет.

      – Откуда вы знаете так много вещей?

      – Это

13

Каракка – большое парусное судно 15—16 веков.