Русская эмиграция в борьбе с большевизмом. Группа авторов

Я закрыл дверь и повернулся к Диме и Сергею.

      – Не стоит… Их слишком мало… Не по воробьям же стрелять из пушек…

      Пошли назад… Спустились мимо тов. Брекс.

      – Что это вы так скоро, товарищи? – заскрипел ее неприятный голос.

      – Да нам, оказывается, не туда; нам в район. Мы ведь здесь ничего не знаем… из провинции мы… – объяснил я.

      В дверях Партклуба стоял молодой красивый офицер «Чона» и холодно проницательно смотрел на нас… Мы вынырнули из подъезда и быстрым шагом пошли по Мойке к Невскому…

      Я оглянулся раза два… Погони не было… Кажется, все сошло благополучно.

      В душе сразу воцарилась реакция – сказалось огромное напряжение нервов… Досада на неудачу, на медлительность и нашу растерянность заполнила все мое существо.

      Мы как-то машинально перешли мост и пошли по Невскому к Гостиному двору.

      День был полон неожиданных событий…

      Когда мы остановились у какого-то ларька против Гостиного двора, чтобы утолить жажду, меня сзади окликнули:

      – Ларионов!

      Я с ужасом оглянулся: ко мне подходил мой старый школьный друг Н. Он был в форме…

      – Ты какими судьбами здесь? Ведь говорили, что ты, – он понизил голос, – был в Белой армии и за границей?

      – Да… я приехал сюда на пару дней…

      – Ну, как поживаешь, что делаешь?

      Н. стал подробно и оживленно рассказывать о себе… Шагах в двадцати за нами шли в полном недоумении Дима и Сергей с портфелями, набитыми гранатами Новицкого, а почти рядом с ними шли два спутника Н. в такой же форме, как и он…

      Я старался меньше рассказывать и больше расспрашивать о школьных товарищах…

      – К. был красным офицером, служил в гаубичной батарее и застрелился года два тому назад… В. женат, служит, имеет двух детей и страшно бедствует… Р. – коммунист.

      Рассказал и я ему бегло о наших общих друзьях в эмиграции… По-видимому, он что-то сообразил, так как почти не расспрашивал о моей личной жизни…

      У Аничкова моста мы крепко пожали друг другу руки и разошлись – каждый своей дорогой… Дороги наши были действительно различны… Через три месяца, когда в советской печати появилась моя фамилия, бедный Н., вероятно, пережил неприятные минуты, вспоминая встречу у Гостиного двора…

      В вечернем трамвае давка. На остановках хвосты служащих и рабочих. Меня совсем сжали на задней площадке. Изворачиваюсь, как угорь, спасая тонкое стекло баллонов с газами. Нажми на мою грудь чье-нибудь плечо и… скандал получился бы незаурядный…

      У дверей Нар дома под навесом прячется публика от дождя. По-видимому, заседание по вопросу о «снижении цен» началось, так как входящих больше нет. Впрочем, вот две женщины в «коже» и красных платках на голове входят в обширный вестибюль оперы…

      Сказав спутникам: «Ждите меня у подъезда», я направился за этими двумя женщинами в вестибюль.

      У входа на главную лестницу женщин остановили: четверо чекистов в форме склонились над их пропусками…

      Я тотчас