Трясина. Борис Айроевич Саркисов

Рэма вовсе не походила на человека, оплакивающего зятя. Она сидела у гроба, беседуя со смуглой женщиной своих лет, похожей на цыганку. Сожаления в ней не было, глаза смотрели безучастно к происходящему. Зато ее дочь Светлана была молчалива, задумчива, кивком головы встречала и провожала редких приходящих. У Жана, приехавшего сюда вместе с Вадимом, сложилось впечатление, что похороны устраивают ради приличия, отдавая дань традициям: мебель была вынесена, шторы опущены, зеркала завешаны черной тафтой, горели свечи. Поэтому они, следователи, тоже прилюдно постояли несколько минут у гроба в скорбном молчании.

      Странная тень беспокойства скользнула по лицу Вадима. Трупов он повидал достаточно, чтобы сложилось мнение об их тлетворности – лица обескровленные, восковые, а тут… Ну, что-то необъяснимо магическое -совсем другой покойник: с румянцем на щеках, глаза не впалые, как обычно, а закрыты так, будто тот заснул на какое-то время. Ему даже почудилось, что веки у усопшего напряжены – так бывает во время долгого и тяжелого сновидения.

      – Как живой, – озадаченно шепнул он Жану. – Такое впечатление, словно он сейчас поднимется из гроба.

      Жан усмехнулся:

      – Стой и жди его пробуждения, пока я буду заниматься делом.

      Он подошел к теще, показал удостоверение, представился:

      – Жан Игоревич Осипов, капитан следственного управления. Не уделите мне несколько минут? Сами понимаете, дело неотложное.

      Ее брови изумленно поднялись. Она заглянула в удостоверение, изучила его.

      – Чем могу вам служить?

      – Меня интересует буквально все, что связано с гибелью вашего зятя – Неужели нельзя выбрать более подходящий момент?

      – Нельзя… Так сказать, по горячим следам, – ответил Жан и почему-то вспомнил слова Маркина: – Мы, как положено, хлеб свой отрабатываем.

      Она задумалась.

      – Но только на пару минут, – наконец согласилась она. – Как вы говорите вас зовут?

      – Жан Осипов, Жан Игоревич.

      Женщина поднялась, поманила следователя в соседнюю комнату. Там она усадила его в кресло, сама села на диван.

      – Аделаида Андреевна, – тихим голосом произнесла она. – Я вас внимательно слушаю, Жан Игоревич.

      – Как это произошло?

      – Случилось это позавчера. Позвонили из «неотложки», сообщили, что выезжали по вызову в ресторан «Заря» – это недалеко от нашего дома. Там застали его мертвым. Медэкспертиза показала, что смерть наступила от отравления цианистым калием. Словом, он отмучился, отмучились и мы.

      – И вы?

      – Скажу откровенно, – она глубоко вздохнула, – туда ему и дорога. Он извел нас со Светой… Правда, поначалу производил впечатление добропорядочного молодого человека. Такой вальяжный, учтивый… И я не противилась их женитьбе, даже подумала, что моей дочери повезло в жизни. К свадьбе он обзавелся квартирой, подарил Свете новенький «жигуленок», обучил ее вождению. О таком зяте только мечтать