Трясина. Борис Айроевич Саркисов

на ее плечо и ласково произнёс:

      – Не сомневаюсь, что все тот же принц, которого я тебе пророчил, явился во сне и растревожил твои чувства и мысли.

      Румянец зажегся на ее лице. Она не желала ни с кем делиться своими чувствами, даже с отцом. Она жила в своем выдуманном мире, доступ в который закрыт для всех.

      – Не осуждай меня за то, – голос ее трепетал от возбуждения, – что я всецело подвластна силе, которая терзает меня изнутри. Это чувство поселилось во мне, и я стала его добровольной пленницей.

      Ей уже двадцать два, но каждый раз, глядя на ее округлые щеки, чуть вздернутый носик, припухлые губы и огромные голубые глаза, полные удивления, зная о ее пылком воображении, он предавался сомнению: было ли у нее детство, или она никогда не выходила из него?

      – Пока это только сон, красивый сон, – он одарил ее располагающей улыбкой. – И ничего больше.

      Кассандра нахмурилась, уловив в голосе отца безнадежные нотки. И внезапно почувствовала, что покоряется его проницательному взгляду, от которого ничего не утаить. На какое-то мгновение в ней вспыхнула решимость открыть свою душу, впустить в свой мирок чувств отца, которого любила больше всех на свете: он был единственным человеком, с которым она могла делиться даже в состоянии душевного подъема или упадка.

      – Принц, которого .ты мне пророчил, действительно живет во мне, – призналась она, потупив взор. – Он приходит во сне, и я не знаю – чары ли это, наваждение или явь.

      – Дочь, милая, спустись с небес на землю, – Колымей поцеловал ее в лоб. – В среду у нас всех тяжелый день, он, возможно, перевернет всю нашу жизнь. Ты должна быть готова к этому. Поздним вечером собираемся на спиритический сеанс. Ты прекрасно знаешь, как это делается.

      – Скажи, отец, что это может изменить в нашей жизни?

      – Все. И не только для меня, но и для тебя.

      – Вот как? – она настороженно, с лукавой улыбкой посмотрела, на отца.

      – Ты это серьезно?

      – Вполне. Думаю, что твой принц уже в дороге, он спешит сюда, -хитровато прищурив глаза, Колымей выжидательно глянул на дочь. – Ты веришь мне?

      Она застыла в замешательстве, и с ее губ слетело глухое восклицание:

      – Как я могу не верить тебе!

      – Я всецело рад тому, что тебя окружает волшебный мир холстов и красок, ты достигла немалых успехов в живописи. Почему бы тебе не попытаться изобразить на полотне принца?

      – Какого?

      – Того, кто крепко врезался в твою память, приходит ночами. И ты даже не подозреваешь, что встреча с ним очень скоро состоится.

      В ее огромных глазах мелькнуло недоверчивое любопытство.

      – И тогда…

      – Тогда многое изменится. Совсем другим станет и распорядок нашей жизни. Кстати, отныне, отправляясь в город за провизией, будешь покупать все свежие газеты, особенно «Городские новости». Это очень важно для меня.

      – Хорошо, отец, – пообещала она.

      Каждый раз, возвращаясь из города, откуда везла домой всякую всячину,