Таймбург. Вдогонку за проигранным временем. Дарко Джун

как у младенца пальчиками-пружинками.

      Я мельком покосился на свои часы. Половина двенадцатого. Больше четверти часа торчу в удивительном городе, а что успел?!

      – Эти часы тебе не помогут, – рассмеялась страшилка. – Твоё время здесь абсолютно ничего не значит!

      Не, а дальше-то что?

      Вот если бы подцепить её ногой и отодвинуть к забору. Но так поступать неучтиво. К тому же, за улыбкой обезьянки виднелась шеренга острых и крепких металлических зубок. Такие цапнут, на всю жизнь шрам останется. Поэтому я не торопился ногой-то двигать.

      – Сыграем? – предложила обезьянка с лукавой улыбкой.

      – На время? – тревожно спросил я, вспомнив уродца с книгой и пропавшего Вовку. – На время не играю!

      – Вижу, что ты его только тратишь, – пожала плечами обезьянка и вытащила из кармана юбочки круглую шкатулку.

      «Зеркальце? – подумал я. – Зачем оно обезьяне?»

      Но острый завиток маленького пальца-пружинки легко подцепил выпуклую крышку, и та откинулась с мелодичным звоном. Под ней обнаружилось стекло, за которым я увидел часовые стрелки.

      И тут часы…

      – Гляди же, – палец обезьянки заскользил кругами по стеклу.

      И я с удивлением увидел, что там, под стеклом, обе стрелки закрутились.

      Палец ускорялся, стрелки тоже крутились всё быстрее, пока мельтешение не слилось в неразличимый тёмный круг со светлыми проблесками.

      – Чьё время раньше, тот и проиграл. Выиграешь, расскажу, как ориентироваться в этом районе. А проиграешь, подменишь меня ненадолго. Понял, нет?

      Не то, чтобы я ухватил правила, но «Нет!» говорить не хотелось. Выказать себя тупым при первой же встрече – так себе вариант. Начнётся игра, а там разберёмся.

      Я кивнул. Палец обезьянки оторвался от стекла. Круг под стеклом распался на две стрелки, которые, нехотя, притормаживали, пока окончательно не остановились.

      Часы у неё – проще некуда. Две стрелки да двенадцать чисел по кругу. Ну и маленькое окошко. За таким обычно прячутся цифры даты, но здесь стояли буквы. «А» и «М». Стрелки же замерли рядом. Маленькая – у одиннадцати. Длинная – за три деления до двенадцати.

      – Десять часов пятьдесят семь минут, – важно заявила хвостатая. – Не стой, давай крути, нечего впустую терять время. Здесь этого не любят.

      «Этого нигде не любят», – подумалось мне, вспоминая, как пилят меня по вечерам, высказывая: «Опять день зря прошёл?»

      Я коснулся стекла и увидел, как стрелки дрогнули. Палец заскользил по прохладной глади, а там, под стеклом, закружились стрелки, всё ускоряясь и ускоряясь. Я не отрывал палец от стекла, а стрелки кружились и кружились. Так завораживающе смотреть на их кружение, что я чуть не забыл об игре. Но вспомнил, вздрогнул не хуже стрелок и решительно отдёрнул руку.

      Стрелки тотчас остановились. И снова неподалёку друг от друга.

      Длинная и большая указывала на единицу. Маленькая, короткая и толстая на невесомую долю сдвинулась от двойки. Два часа пять минут. Не больше и