Счастливый билет. Маурин Ли

ярость.

      Что за поганая жизнь: возвращаться домой после тяжелого рабочего дня и обильной выпивки! У всех мужчин есть жены, которых они трахают и которым ставят синяки. А он? Он мужчина, настоящий мужчина, полный сил, и ему нужна женщина. Все мужчины нуждаются в женщинах, а он – больше остальных. Это было его право.

      Но теперь у него не было ни Китти, ни Лиззи.

      Когда Том вошел в дом, там было очень тихо. Он не сделал попытки вести себя тихо, но семья уже привыкла к производимому им шуму и обычно даже не просыпалась.

      Полураздетый, Том повалился на кровать. Его охватило прежнее болезненное желание, словно сам процесс укладывания в постель, упругий матрас под ним и скрип пружин означали, что рядом лежит женщина с раздвинутыми ногами, готовая удовлетворить его страсть.

      Но рядом никого не было.

* * *

      В ту ночь один из членов семьи О’Брайенов не спал и слышал, как явился домой Том. Лиззи лежала в гостиной, и внизу живота у нее поселилась такая острая и жгучая боль, что заснуть не было никакой возможности. После того как отец успокоится, она разбудит маму и попросит у нее аспирин, который немного уменьшал ее страдания.

      Лиззи услышала, как Том рухнул на кровать, как под его тушей ржавым стоном отозвались пружины, как стукнуло о стену изголовье и скрипнули половицы. Сюда, вниз, в гостиную, расположенную прямо под спальней, звуки сверху доносились громко и отчетливо.

      И тут в душу девушки закралось ужасное подозрение.

      Еще несколько минут она лежала неподвижно, пытаясь отогнать от себя это предположение, которое постепенно перерастало в уверенность, но тут вдруг сверху донесся приглушенный крик, за которым последовал сдавленный, испуганный стон.

      Лиззи так резко села на постели, что боль внизу живота огненной волной прокатилась по всему телу.

      – Лиззи! Что случилось?

      – Это Джоан, мам. Отец добрался до Джоан. И я слышу это, мам. Я отчетливо это слышу. Ты знала обо всем, все время знала. Ты должна была знать, что он со мной делает, потому что сейчас, когда я сплю здесь, я поняла, что отец добрался до Джоан.

      Стиснув зубы, Лиззи с трудом поднялась на ноги, усилием воли преодолевая жгучую боль, и заковыляла к двери. Уже собираясь подняться по лестнице, она вдруг вспомнила о ноже для резки хлеба. Именно он остановил отца много лет назад, когда тот собирался избить мать.

      Тускло посверкивая, нож лежал на столе, готовый нарезать утренние бутерброды.

      В дверях гостиной появилась Китти. В рассеянном свете газового рожка, горевшего на верхней площадке лестницы, ее блеклые глаза сочились отчаянием на изможденном осунувшемся лице.

      – Лиззи, девочка моя, я ничего не знала, – произнесла она. – Богом клянусь, совершенно ничего. Твой отец, он всегда так беспокойно спит и мечется по кровати, что пружины скрипят всю ночь.

      – Ты должна была обо всем догадаться, мама, – холодно ответила Лиззи.

      Подъем по лестнице отнял у нее все силы. Девушке казалось, что ее ноги превратились в ножницы и