Счастливый билет. Маурин Ли

Разумеется, такие вещи случались время от времени. Миссис Гарретт была не настолько наивной и кое-что повидала в жизни, но это вовсе не означало, что она одобрительно относилась к такому поведению.

      – Ты плохая, очень плохая девочка, раз сделала это с мальчиком, – суровым тоном заявила повитуха. – Тебе должно быть стыдно.

      Действительно, Китти О’Брайен без остатка посвятила себя детям и до настоящего момента по праву гордилась ими.

      – Это убьет твою маму, – продолжала миссис Гарретт, с укором покачивая серо-стальными туго завитыми кудряшками. – А твой отец, что скажет он… – Миссис Гарретт умолкла на полуслове. Хорошо зная Тома О’Брайена, она прекрасно представляла себе его реакцию.

      При этих ее словах с Лиззи случилась истерика.

      – Нет, ничего не рассказывайте отцу! – взвизгнула она и съежилась в кресле, глядя на миссис Гаррет широко открытыми испуганными глазами.

      – Тише, девочка. Не смей так вести себя в моем доме.

      Чем дольше Тереза Гарретт раздумывала о случившемся, тем в больший ужас и негодование приходила. Лиззи О’Брайен всегда была таким милым созданием, тихим и скромным, – разве не она сдала экзамены на стипендию? Том не разрешил ей учиться в школе для одаренных детей, но ей следовало проявить больше здравого смысла.

      Вот они, современные детки! Они начисто лишены моральных устоев. Что ж, если Лиззи повела себя подобным образом, несмотря на то, что выросла в приличной семье, то пусть теперь и отвечает за свои поступки. И Тереза Гарретт прямо высказала девушке то, что было у нее на уме:

      – Я ничем не могу тебе помочь. Ты сама впуталась в эту историю, так и выбирайся из нее самостоятельно!

      Лиззи выскочила из дома повитухи как ошпаренная. На улице по-прежнему шел снег. Дружелюбный мясник скрылся в своей лавке. Девушка приостановилась, не зная, куда ей теперь податься.

      До войны в мясной лавке на здоровенных крюках рядами висели окровавленные туши, но сейчас на белой мраморной полке витрины сиротливо лежали лишь несколько жалких кусков мяса, предназначенных для продажи людям по продуктовым карточкам. В каждый кусочек был всажен небольшой вертел. Поглощенная своим горем, Лиззи, почти ничего не видя перед собой, вдруг вспомнила, как братья однажды нашли похожий вертел, только ржавый. Они хранили его вместе со своими немногочисленными сокровищами и проделывали им дыры в каштанах, которые собирали в Северном парке.

      Лиззи глубоко и отчаянно вздохнула. Мясник увидел, как она смотрит на витрину, улыбнулся ей и подмигнул. Но Лиззи не улыбнулась в ответ. Он не стал бы лучиться дружелюбием, если бы узнал о ней правду.

      Ее разум словно оцепенел, и не только от холода и снега, но и от полного замешательства. Лиззи вдруг всем сердцем захотела остаться стоять здесь, у окна мясной лавки, с замерзшими ногами, которых она почти не чувствовала, в промокшей насквозь одежде. Она бы с радостью осталась стоять здесь, глядя на окровавленные куски мяса на витрине, пока не замерзла бы до смерти. Гибель тут, на этом самом месте, представлялась