Возвращение. Александр Александрович Михеев

кровать, а багаж разложен по полкам и немногочисленным шкафам нашей маленькой каюты. Слегка уставший я вышел на палубу. Корабль тронулся, прощаясь напоследок со светом порта отвальным гудком. Дизель заурчал и через пару часов пути корабль был один в окружении темноты и собственных огней, медленно, гулко гудя он пробирался сквозь темноту, словно она была жидкая, как море бьющее об борта.

      В голове была спокойная тишина. Путь в Америку проходил вдали от Холлоу Бей, и видно его на этот раз не было, но я вспомнил про этот остров. И в голове вспыхнул план. От самого начала до конца он появился в одно мгновение, обрастая деталями впоследствии перемешивания моих мыслей. Слабая усталость объявила капитуляцию, завидев надвигающийся рой идей, мыслей и чувств, и была без сожаления выброшена за борт.

      План был прост и был таков. Моя новая жизнь, Холлоу Бей и горящие глаза Эмбер.

      Решено.

      В следующий отпуск я сделаю ей предложение именно на этом острове и баста!

      Эмоции зашкаливали, и на холодном ветру палубы мне стало жарко. Ноги тряслись, но не от холода, а от осознания серьёзности предстоящего шага. Необъяснимые ощущения, тебя всего трясёт, мелкая дрожь бьёт по связкам и суставам, но страха нет. Что же это тогда? Может быть, счастье? Думал я тогда, опираясь на перила и вглядываясь в тёмные воды.

      Это состояние поглотило меня до краев, и я не заметил, как простоял на одном месте больше часа. Один из членов экипажа заметил это и подошёл спросить всё ли со мной в порядке. Я знаю это требование, согласно инструкции любой член экипажа корабля, увидев одинокого человека подолгу стоящего у края борта, без видимых на то причин – обязан вмешаться, обратиться к нему. Ведь кто знает, что у него в голове?

      А у меня в голове было столько всего, что мира этого страниц не хватит, чтоб перечислить.

      Но прикосновение этого человека к моему плечу вернуло сознание на борт реальности и, машинально, я обернулся:

      – Капитан? Удивлённо выдал я и так очевидный факт.

      Капитан, молниеносно пробежался взглядом по мне, как и должно быть свойственно человеку с жизненным опытом моряка, обязанного максимально быстро оценивать ситуацию, явно успокоившимся тоном спросил:

      – Что, не спится?

      Часть третья – Капитан.

      Капитан…

      Его, я должен, нет, непременно обязан упомянуть. К концу моей жизни читатель поймёт почему.

      Уже слегка седой, невысокий, коренастый. С голосом человека повидавшего жизнь, пройдя по её морским путям в одной каюте с десятками невзгод и лишений, бессменными спутниками жизни моряка. Несмотря на качку, он стоял стойко, как статуя, прибитая к полу стальными заклёпками, и казался частью корабля. Плотно сжимая в левой руке табачную трубку, по виду, такую же старую и потёртую, как корпус, иллюминаторы и всё вокруг.

      – Не спится, но смею вас уверить, что ничего недоброго я не задумал. Я знаю ваши инструкции. Подойти, побеседовать, расспросить, вдруг, что не так. Не первый раз на корабле. Поумничал я.

      – Я