Вороны не умеют считать. Эрл Стенли Гарднер

свободно летать куда ей хочется. Сюда, Лэм, здесь лестница.

      – Кеймерон женат?

      – Нет. Живет один-одинешенек, если не считать прислугу-колумбийку. Она служит у него много лет. Интересно, дома ли она? Эй, Мария! – крикнул он. – Мария! Да есть тут кто-нибудь?

      В ответ мы услышали только эхо.

      – Наверное, пошла в магазин, – сказал Шарплз. – Ну что ж, поднимемся.

      Вдруг откуда-то сверху раздалось пронзительно и скрипуче:

      – Вор-р-р! Вор-р-р! Вр-р-рун!

      Шарплз чуть не подпрыгнул.

      – Проклятая ворона! Голову ей оторвать! Угораздило Боба завести себе такую подружку.

      Мы поднялись в мансарду. Шарплз шел впереди.

      Я услышал, как хлопают крылья, и снова раздалось хриплое карканье – мимо пронеслась черная тень птицы. Она улетела куда-то за стропила, но шум крыльев не смолкал.

      Шарплз шагнул вперед и замер.

      – О боже! – воскликнул он.

      На полу лежал человек. Тот самый респектабельный господин, которого я видел у конторы Джеррета. Он лежал в луже крови, сжимая в левой руке телефонную трубку, а сам аппарат свисал со стола на проводе.

      – О боже! – снова простонал Шарплз.

      Лицо его стало белым, губы дрожали. Видно было, что он пытается, но никак не может совладать с собой.

      – Это Кеймерон? – спросил я.

      Шарплз вдруг выскочил из комнаты, добежал до лестницы и рухнул на верхнюю ступеньку.

      – Да, это он. Поищите что-нибудь выпить, Лэм, прошу вас. Я сойду с ума.

      – Опустите голову к коленям, – посоветовал я. – Это улучшит кровообращение. Постарайтесь не потерять сознание.

      Последовав моему совету, Шарплз глубоко задышал. Я вернулся в мансарду.

      Судя по всему, смерть настигла Кеймерона, когда он, сидя за столом, говорил по телефону. Падая на пол, он не выпустил трубку, хотя не исключено, что ее вложили ему в руку уже после убийства. Я огляделся. На столе лежали какие-то письма. Вертящийся стул, на котором, очевидно, сидел Кеймерон, валялся поодаль.

      Тут в комнату вернулась ворона. Села на подсвечник, склонила голову набок и уставилась на меня блестящими бесстыжими глазами.

      – Вор-р-р! – каркнула она.

      – Вр-р-рун! – прокаркал я в ответ.

      Ворона раскрыла крылья, и из ее горла вырвалось нечто, похожее на хохот.

      В углу комнаты висела стальная клетка. Большая – в ней, наверное, уместился бы орел. Дверка клетки была отворена и прикручена проволокой к прутьям.

      На столе что-то блеснуло. Подойдя к нему, я увидел точь-в-точь такую подвеску, как та, которую нарисовал Шарплз, но без изумрудов – их вынули из золотой оправы.

      Здесь же, на столе, лежал пистолет двадцать второго калибра, а пустая коробка из-под патронов – на полу. Я наклонился, понюхал ствол и ощутил запах пороха – значит, стреляли совсем недавно.

      В поле моего зрения вдруг попало нечто захватившее меня – какое-то необычное сияние. Его излучал большой изумруд удивительной чистоты. Никогда прежде я не видел такой сказочной красоты камня. Очень хотелось его потрогать, но я сдержался.

      Еще