Вороны не умеют считать. Эрл Стенли Гарднер

Кеймерону пятьдесят семь лет. Начинал он на Клондайке, потом старательствовал в пустыне, скитался по Юкатану, Гватемале, Панаме. Наконец застолбил себе местечко в Колумбии. В Медельине познакомился с Корой Хендрикс. Вы были в Медельине?

      – Я сыщик, а не турист.

      – Чудесный город. Хороший климат – перепад температур никогда не превышает пяти-шести градусов, будь то день или ночь, лето или зима. Круглый год в среднем семьдесят пять градусов по Фаренгейту. Замечательные люди – гостеприимные, приветливые, воспитанные. Красивые здания, уютные зеленые дворики…

      – Вы тоже там бывали?

      – Конечно, мы с Бобом работали там. Вот и познакомились с Корой Хендрикс. Не в самом Медельине – на одном из приисков.

      – А Ширли Брюс?

      – Она выросла там. Кажется, будто я впервые увидел ее только вчера, хотя прошло уже… Да, если не ошибаюсь, прошло двадцать два года с тех пор. Кора поехала по делам в Штаты. И как раз в это время в автокатастрофе погибла ее двоюродная сестра. А муж сестры – отец Ширли – умер от сердечного приступа за несколько месяцев до этого. Сама Кора никогда не была замужем. Осиротевшую Ширли она привезла в Колумбию, воспитывать ее помогала жена управляющего прииском. Для всех нас девочка стала родной.

      – Вы все работали на одном прииске?

      – И да и нет. Мы с Бобом занимались гидравликой на соседних шахтах.

      – А когда умерла Кора Хендрикс?

      – Месяца через три-четыре после того, как привезла из Штатов крошку Ширли.

      – После ее смерти управление прииском перешло к вам?

      – Не сразу. Мы с Бобом поехали в Штаты уладить дела с наследством. Вернулись примерно через год – путешествовать было не так просто, как теперь, – и были изумлены, когда узнали, что в своем завещании Кора назначила нас опекунами. Что можно сказать о нас тогдашних? Молодые искатели приключений, и только. Кора была гораздо старше нас. Этакая высушенная временем старая дева. Очень хитрая, скрытная, никогда о себе не рассказывала. Иногда я начинал думать, что Ширли – ее дочь. Как иначе объяснить такую любовь к девочке? Впрочем, не стоит об этом. Если Ширли заподозрит что-либо, это будет для нее потрясением. Черт возьми, я, кажется, рассуждаю вслух, старый дурак! Надеюсь, Лэм, у вас хватит порядочности не болтать обо всем этом? Знайте, если до Ширли дойдут какие-то слухи, я проломлю вам голову.

      – Вы не пытались разыскать родственников по линии той самой двоюродной сестры?

      – Честно говоря, нет. Коры не было в Колумбии около года. Вернулась она с ребенком. Мы с Бобом заподозрили было неладное, но Кора рассеяла наши подозрения, рассказав о своей трагически погибшей родственнице, – кажется, это была даже не двоюродная, а троюродная сестра. Вы думаете, что объявился кто-то из родственников по той линии и стал шантажировать Ширли? Едва ли. Как это все же странно: Ширли понадобились деньги, и она мне ничего не сказала!

      – Так что же Кеймерон? Вы так ничего и не рассказали о нем…

      – Не хочу я о нем говорить. И вообще, Лэм, я не уверен, что ваше присутствие при нашей встрече необходимо. Не знаю, получится ли у нас с Бобом разговор начистоту…

      – Дело ваше.