В годину смут и перемен. Часть 2. Зазеркалье русской революции. Андрей Иванович Ипатов

провинности ссылали их в собственные имения да в заграницу отпускали, чтобы они на том еще большему разврату и террору научились. Глупость какая! Я сам, хочешь знать, неимоверно много сил положил для устройства образования в Череповце, а теперь вижу, как день ото дня зреет здесь рассадник смуты и вольнодумства. Учителя некоторые неблагодарные да залетные агитаторы-жиды смущают на собраниях учеников наших, забивают им головы революционными глупостями, мало им было французской революции с ее гильотинами. Тебе так скажу: держись, милок, за веру русскую православную да за царя-батюшку – это наша навеки столбовая опора, вокруг которой, сплотившись рука об руку, что хочешь построить для блага народа можно. А если дать тот столб расшатать да обрушить, то и люди в крыс сподобятся.

      Иван продолжал молчаливо слушать, понимая, что Иван Андреевич рано или поздно дойдет и до его собственного дела. Ему уже много раз приходилось слышать в поездках на переправах да в трактирах споры на тему «Как правильнее обустроить жизнь в России». Против нынешнего самодержавного строя с попами и господами у него никаких возражений не было и в помине, но сильный патриотический угар заступников этого строя парня всегда коробил. Он подозревал, что такие рьяно защищающие царя с безмерной верой в него люди просто плохо знают жизнь простых людей, и особенно таких, как он, – из крестьянского сословия, а еще пуще с бедноты. А счастье человеческое надо же строить для всех, а не только для благородных…

      Разумеется, сейчас у Вани хватало ума не перечить градоначальнику, да и вообще его ли это дело – что-то говорить таким великим людям, особенно когда они тебя и не спрашивают… Наконец Милютин дошел до долгожданной сути – до дальнейшей судьбы подростка.

      – Так вот наше с Василием тебе пока такое будет предложение – на днях поедешь с сыном моим в Тотьму, а далее будете вместе через Великий Устюг и Котлас экспедицию по Сухоне и Северной Двине править для расширения нашего пароходного дела аж до самого Архангельска. Думаю, что как раз в годик-другой Василий там все справно сладит, чтобы не только по Мариинской системе на запад и на юг, но и на восток с севером наши товары беспрепятственно шли и конкуренты разные нам помех там не чинили. Твоя роль пока будет ученическая – у сына моего поработаешь в подмастерьях, значит, в качестве денщика и вестового, а там, глядишь, опыта поднаберешься в наших делах негоциантских и, как это в армии называется, станешь адъютантом, пароходным токо… Знаю, Василий тебя не обидит – через год, максимум два вернешься для доучивания в училище в Череповец, и с опытом, и с деньгами будешь. Я, как обещал, поспособствую. Ну, что думаешь? Годится тебе такая практика? Даю срока десять дён, чтобы с родителями проститься, да вот возьми червонец авансовых денег на подъем (в руках головы откуда-то появились два бумажных кредитных пятирублевых билета образца 1898 года с надменной