Безславинск. Михаил Болле

они противопоставляют страху смерти. Всплывут ли низменные, варварские инстинкты, охватит ли их паника, смиренно ли склонят они голову, или встретят «одиночества верховный час» мужественно и благородно?

      «Избави нас, Господи, от чумы, голода и войны» – и если этими словами начиналась молитва французских крестьян в XVII веке, то как же надо было начинать свою молитву безславинцам в те страшные дни, когда штурмовая авиация ВВС Украины наносила удар за ударом? А снайперы национальной гвардии отстреливали мирных жителей по принципу «подобається – не подобається».

      Итак, во дворе добротного двухэтажного особняка под навесом от солнца или дождя, сооруженным на скорую руку из жердей, верёвок и плёнки для парников, стоял длинный стол. Яркая красная скатерть лежала на нем, а по центру стоял здоровенный медный самовар, окруженный кучей баранок и леденцов – настоящая традиция! Украинские деревенские разносолы уютно разместились на широком столе, украшенном вышитыми носовыми платочками и вязаными салфетками. Крученики из сала, колбаса домашняя свиная, холодец домашний, сельдь с луком и картофелем, овощи с грядки, сало копченое, утки жареные, капуста квашеная со свеклой, всевозможные салаты и солянки – чего только не было на праздничном столе!

      На столе, кроме яств и винно-водочных изделий, стояли садовые цветы в трёхлитровых банках и крынках, бережно обмотанных цветастой клеёнкой – эта идея пришла в голову высоченной бабище с бородавкой на подбородке, Степаниде Владимировне, матери жениха.

      Личностью она была известной, и не только в Безславинске, но и во всей округе, поскольку когда-то работала судьей, а теперь занимала место прокурора. Правда, слава её была не как у поп-звезды или всенародно любимого писателя: знали Степаниду Владимировну, как взяточницу и человеконенавистницу, по непонятным причинам преисполненную злобой к людям.

      У ее поросячьих глазок был стеклянный взгляд, сама она имела безгрешный вид тюремной надзирательницы, готовой вдруг взорваться, наказать построже. Да и вообще было видно, что ради облегчения своей судьбы она пойдет на все: предаст и Иисуса Христа, и Николая II, если бы Христа и Царя можно было предать повторно.

      Сколько человеческих судеб загубила она за время своей судебной практики, сколько ещё предстояло загубить на должности прокурора – одному только Господу Богу известно. Всё-то у неё было схвачено ещё с советских времен! Отец Степаниды Владимировны всю свою жалкую жизнь посвятил пропагандистской партийной работе, тонко разбирался кому, где и что сказать, как правильно «подмазать», сколько именно денег дать в качестве взятки, чтобы достигнуть поставленной цели. Вот и дочь свою единственную, от природы страшную, как ядерная война, научил товарищ Ромаков всем тонкостям судебной и прокурорской карьеры.

      Единственным слабым местом железной прокурорши Ромаковой был ее сын, унаследовавший, к счастью, гены отца. Ради него она готова была пойти