Обелиск. Полин Герц

Вот он, идеальный подарок на новоселье, которого не будет.

      Впрочем, наваждение длилось недолго – едва оказавшись за безопасным порогом, такая решительная еще миг назад, она робко сползала на старый паркет.

      «И когда все успело пойти к черту?», – размышлял он, открывая дверь и занося обмякшее тело внутрь темной 2В.

      Он здесь не за тем, чтобы таскать ее на руках, он здесь для другого. Но, все же, подчиняясь мимолетному порыву, накрыл дрожащие плечи мягким пледом и незаметно смахнул со щеки еще не успевшие высохнуть слезы. И на миг ему стало даже жаль, что уже через несколько недель 2В опустеет навсегда.

      Наконец, одна дверь закрылась, а другая распахнулась – в керосинке еще осталось немного света, а значит, он успеет дочитать ту дрянную книжонку, которую в качестве подарка утром притащил будущий Доктор Фил.

      Сон пришел лишь под утро, и свой ежедневный ритуал он пропустил, бессовестно проспав. Сегодня он не слышал хлопок двери и требовательно вытянутую руку перед желтым авто, зато нашел под дверью плетеную корзинку со свежей выпечкой. «„Булочная Ларри“ – всегда теплый хлеб». Багеты, кексы и, кажется, немного печенья. Ни записки, ни открытки. Потому что имя отправителя читалось и без визитки. Меж тем секундное промедление, отведенное рассматриванию находки, стоило дорого.

      – Маффины – бомба! – в дверном проеме напротив, окутанный серым облаком, появился Мистер Провал. К счастью, в трусах. – У Ларри они всегда огонь. – Губы у патлача перепачканы ворованной выпечкой.

      – Хотите еще? – кивнул он на корзинку. – Здесь слишком много, к вечеру уже испортится.

      Мистер Провал с готовностью подскочил и набрал полные руки.

      – К кофе самое то, да? – заговорщически улыбнулся сосед, будто говоря «мы теперь с тобой повязаны». – Уже завтракал?

      – Нет, – не хватало еще, чтобы Мистер Провал напросился в гости. – Я не завтракаю.

      – А фот это ты фря, – от жадности сосед отправил пышку в рот, чтобы подхватить еще одну. – Фафтрак фамый фавный пием пифи. Фстати, я Фэтт.

      – Прожуйте, пожалуйста.

      – Я Мэтт, – виновато дожевал он и вновь взглянул на корзинку, думая охаметь ли еще больше или уже достаточно. По глазам было видно: лишь сейчас осознал, что пожертвовал рукопожатием в пользу голода. И это было прекрасно, потому что нос подсказывал – с утренним душем Мистер Провал не заморачивается. – Мэтт Мастерс. Фронтмен легендарных «Тройных самоубийц», слышал?

      – Морс. Очень приятно. И, боюсь, не слышал. – Они все здесь чертовски важные. Фронтмены и ученые. Идеальные, как говорил Боуз, соседи. – Я не ценитель.

      – А как же «Мы пройдем сквозь пламя»? Неужели не слыхал? Три недели в тройке чарта! – Мастерс округлил глаза. – Какой же это был год? Уверен, что не знаешь?

      – Извините, – вежливо попрощаться и закрыть дверь. – Я не увлекаюсь.

      – Ну, ты поищи потом, песня – бомба, – бросил Мастерс и посмотрел так, словно ждал что-то еще.

      – Приятно познакомиться,