Дождись меня в нашем саду. Ульяна Черкасова

моего чародея.

      – Тихая стража…

      – Королева всё знает.

      Королева Венцеслава. С тех пор как Велга согласилась выйти замуж за её младшего брата, каждый день так или иначе ей приходилось слышать о Белой Лебёдушке, правительнице Рдзении.

      Отец ненавидел Венцеславу. Впрочем, он не любил никого из рода Белозерских. Узнай Кажимеж Буривой, что единственная дочь собирается взять имя врагов, пришёл бы в бешенство. С родной сестрой, вышедшей несколько лет назад за того же Матеуша Белозерского, он почти не разговаривал.

      Велга, подпитываемая ненавистью родителей, презирала тётку Далибору. Но теперь она была бы счастлива увидеть даже её. Но все, кроме младшего брата, отныне лежали в земле. И только Велга могла позаботиться о роде Буривоев.

      Мишка положил лапу Велге на ногу, требуя внимания. Она наклонилась и рассеянно погладила его за ухом.

      Под крышей что-то зашуршало. Велга вздрогнула.

      «Голуби… это просто голуби», – успокаивала она себя.

      Звук повторился. Он стал громче, настойчивее.

      «Голуби».

      Велга облизнула губы, взглянув наверх.

      Голос разума был слаб перед ужасом. Глаза бегали по потолку. Кто там? Грач? Он ещё птица или уже человек? Зачем он пришёл? Чтобы убить её? Украсть? Предупредить? Он друг или враг?

      Велга не хотела проверять. Она хотела оказаться в безопасности.

      Она мечтала перестать бояться. Она желала увидеть врагов своей семьи в могилах.

      Шорох повторился. Что-то острое царапнуло по потолку.

      Велга резко опустила Мишку на пол, встала и торопливо проследовала к выходу. Рука её дрожала, когда она толкнула дверь.

      Хотьжер стоял за порогом.

      – Господица…

      – Я к князю, – бросила через плечо Велга.

      Разговаривать с дружинником всегда было как-то неловко. Наверное, потому что она уже однажды обманула его, сбежав к Воронам. Теперь Хотьжер глаз с неё не спускал, ни на шаг не отходил. Это было ещё мучительнее, чем в детстве, когда за маленькой господицей Буривой присматривала строгая нянюшка и не разрешала бегать по лужам с остальными ребятишками, кидаться яблоками и камнями, плеваться, кричать, громко говорить и лазить по крышам. Всё это было не положено знатной господице. Единственной дочери Буривоев пристало ходить чинно, говорить тихо и вести себя скромно.

      Вот и теперь, когда князь приставил Хотьжера гриднем к своей невесте, Велга ощущала себя не господицей с собственным телохранителем, а маленькой провинившейся девочкой, которой никто не доверял принимать собственные решения и которая обязана была следить за каждым своим шагом, за каждым словом.

      Даже в пределах постоялого двора, где-то на тракте в Твердов, Велгу не оставляли одну за пределами спальни.

      У двери в покои князя Хотьжер всё же остановился, кивнул гридню, сторожившему Матеуша.

      Велга постучала. Ей открыл холоп, имени которого она никак не могла запомнить.

      Из темноты вынырнула Пчёлка. Мишка, следовавший до этого за хозяйкой, с радостным визгом