Дождись меня в нашем саду. Ульяна Черкасова

перекрестясь.

Заговор от поруба

      Рдзения, правый берег Модры

      Грач сел на окно.

      Он не успел издать ни звука, только приземлился, как Мишка залаял, а Велга завизжала. Она сорвалась с места, кинулась к двери. Та распахнулась – и в клеть влетел побледневший Хотьжер:

      – Господица!

      Велга нырнула ему за спину, выглянула из-за плеча. Птица пропала.

      – Господица…

      Дружинник выглядел удивлённым, даже испуганным. Но поспешил взять себя в руки:

      – Тебя что-то напугало?

      – Там был грач. – Велге стало ужасно стыдно, она поняла, что со всей силы вцепилась в руку Хотьжера, поэтому поспешно отпустила его и отошла в сторону, тревожно оглаживая подол платья.

      Мишка всё тявкал на опустевший подоконник, пока она не взяла его на руки. Щенок уже стал тяжёлым, но прижимать его к себе было приятно – это успокаивало и прогоняло дурные мысли. Пожалуй, теперь только рядом с Мишкой и Хотьжером Велга ощущала себя в безопасности.

      Она уселась обратно в кресло, стараясь не смотреть ни на Хотьжера, ни на распахнутое окно. Невозможно было жить, опасаясь даже открытых окон в спальне, что располагалась под самой крышей.

      – Ты, господица, испугалась… птицы?

      – Во́роны – чародеи, – напомнила она, уставившись куда-то между ушами Мишки.

      Щенок довольно тряс задней лапой, пока она чесала его пузо.

      – Я помню, – осторожно произнёс Хотьжер.

      Он прошёл к окну, выглянул на улицу. Стоял жаркий день, во дворе постоялого двора шумели, готовились к отъезду.

      Дружинник в задумчивости оглянулся на Велгу и потянулся к ставням, плотно их закрыл.

      В клети стало серо, только тусклый свет проникал сквозь щели. Велга наконец подняла взгляд на Хотьжера. Он был немногим старше неё. Очень спокойный, сдержанный. Никогда не получалось понять, о чём он думал. Впрочем, не то чтобы Велга задавалась этим вопросом.

      – Спасибо, – произнесла она тихо.

      – Тебе не стоит бояться Воронов, пока я с тобой… господица.

      – Что ты сделаешь против чародеев? Грач спалил заживо скренорцев прямо у меня на глазах. Наш дворец сгорел из-за Воронов. А Белый убил моих родителей. Да он…

      – Мне не сравниться с Воронами, господица. – Хотьжер потупил взгляд. – Но я сделаю всё возможное, отдам жизнь, если потребуется, чтобы защитить тебя.

      – Одной твоей жизни не хватит… – Велга запнулась, прикусив губу. – Прости.

      Она опустила Мишку на пол, отчего тот недовольно запищал, и поднялась из кресла.

      Хотьжер слегка опустил голову в поклоне:

      – Не стоит извиняться передо мной. Я всего лишь…

      – Нет, – перебила его Велга.

      Теребя кисточку пояса, она пыталась подобрать слова, которые могли всё исправить. Прежде ей не приходилось просить прощения у тех, кто ниже её по происхождению. У матери и отца, у старших братьев, пару раз у нянюшки, которая всё же была роднёй – да, но никогда у тех, кто не являлся ей ровней.

      Да и сейчас извиняться не было нужды. Велга сказала правду. Во́роны – опасные убийцы, чародеи. Один дружинник не