Тундровая болезнь (сборник). Андрей Неклюдов

вывезти.

      10

      – Один за перевал не ходи, – без привычной веселости наказал мне Антон. – Случись что – мы тебя и не найдем никогда. А я отвечаю не только за результаты, но и за вашу жизнь. За жизнь даже больше. Вам с Серегой еще повезло, все могло кончиться гораздо хуже. А если бы чукчей не было?

      Я понимал, что он прав. Досадно – не успел доопробовать ту долину… Досадно, что, промыв почти тысячу проб, так ничего существенного и не обнаружили за весь сезон. Опытные шлиховщики, ёлкина мать!

      Последние маршруты я дорабатывал в одиночку и неподалеку от озера.

      Как-то вечером, возвращаясь в лагерь, я свернул к холму, где стояли оленеводы. Собаки, лохматые, с маленькими глазками, бросились с сиплым лаем мне навстречу и окружили, продолжая вперебой лаять, показывая розовые с черными пятнами пасти. Интересно, что когда я прибегал сюда за помощью, я этих собак вообще не заметил, не запомнил их, хотя они наверняка так же лаяли и так же окружали меня.

      Возле четырех чумов в беспорядке стояли шесть нарт, людей видно не было. Потом на лай вышел уже знакомый мне пожилой ненец с травмированным глазом, двое помоложе и мальчишка.

      – Зашел вот по пути – еще раз поблагодарить вас, – объяснился я, но они, кажется, не поняли.

      С нескрываемым любопытством разглядывал я первобытную стоянку.

      – Хочу посмотреть, как ваше жилище устроено, – сказал я. – Может, себе такой же чум сделаем.

      Захихикали, переглядываясь.

      Я ожидал, что чум покрыт шкурами оленей или хотя бы кожами, но оказалось, что это брезент – грязно-зеленый, прорезиненный, с белесыми пятнами. Пятна – это где он уже выкрошился и просвечивает серая сетчатая основа. Брезент этот наброшен на каркас из длинных плоских жердей, воткнутых в землю по окружности и связанных вверху. Снаружи брезент оплетен по спирали веревкой, а его длинные края, лежащие на земле, по всему периметру придавлены валунами.

      – Не сдувает? – спросил я, закончив осмотр.

      – Нет, не сдувает.

      – А вот у нас палатки едва не уносит. Давайте меняться: чум на палатку, – предлагаю с серьезным видом.

      Заулыбались, понимая, что шутка, повторяя друг другу: «Чум на палатку».

      – Ходи гости, – отвел пожилой ненец край брезента.

      Согнувшись пополам, протискиваюсь. Удивительно: внутри растет густая свежая трава. (А у нас внутри палаток давно все вытоптано до плотной глины с щебенкой.) На траве у стенки – горка ватных одеял, посредине – низенький ящик-столик с кружками на нем. На крючке из проволоки висит над едва тлеющим кострищем черный чайник. Дым от угольков тянется в дырку в вершине конуса, воздух чистый.

      – Чай? – проследили мой взгляд хозяева.

      «И это весь их дом!» – поражаюсь я невольно, вспомнив свою, обставленную мебелью и бытовой техникой, опутанную всевозможными проводами квартиру.

      – Чай? – тянется к чайнику старик.

      – Нет,