Тундровая болезнь (сборник). Андрей Неклюдов

услышишь: тр-р-р-р – беги сразу сюда, – обратился к гостю Серега. – А сейчас что надо? Соли? Сколько соли надо?

      Тот показывает на пальцах: три.

      – А говорили: считать не умеют, – хмыкнул Ленька. – Всё дурачками прикидываются…

      Выдали ходоку и сухарей, и свечку одну. А он вывалил из своего мокрого мешка в наш пластмассовый таз восемь некрупных гольцов, показал у одного выпотрошенное брюхо, бледно-розовое:

      – Свéзи.

      – Видно, что свежий, – согласился я. – Приходи: доски от нар останутся. Тоже топливо.

      11

      Вообще-то сначала нас собирались вывезти вездеходом. Потом дошли сведения, что не то вездеход сломался, не то вездеходчики забастовали, напуганные нашим бездорожьем. Словом, с вывозкой дело затянулось.

      – У нас уголь на исходе, уголь на исходе, – повторял Антон на связи с главным геологом. – Как понял? Прием.

      – Понял тебя. Не волнуйся, Антоша, – слабо доносилось в ответ. – 27 числа, возможно, будет борт, будет борт, попутный… возможно, подсядет к вам, заберет часть людей. Остальных, остальных – вездеход…

      Связь оборвалась.

      Через два дня среди эфирного шороха и треска удалось расслышать: «30-го… 30-го всех вас заберет!»

      А 30 мы проснулись под грохот прибоя, вой ветра и хлестанье дождя по пластику палатки.

      Вечером узнаём, что борт все же вылетал, но на подлете к горам пилоты увидели, что ущелье плотно затянуто тучами, и пошли на Воркуту.

      Просто рок какой-то – что с заездом сюда, что с выездом. Теперь следующая дата – 2 сентября.

      – Это Глеб говорит так, чтобы нас сильно не расстраивать, – заключил Серега. – Иначе честно сказал бы: пока все глухо да и погоды нет.

      – Дýрит нас, как пионеров, – оскалил зубы Антон. – «Вертолет будет 27, но не точно, а затем, мол, – и вездеход». Ни того, ни другого! Как вездеходчиков дурил насчет расстояния, так и нас дурит со сроками вывоза.

      – Нашли бы золото, небось вывезли бы в срок, – добивает нас Никита.

      – Интересно, какого размера были бы премии? – издевательски оглядывает всех Ленька.

      – Тебе на гроб бы хватило, – не сдерживаюсь я.

      – А тебе? – не остается он в долгу.

      – Тундровая болезнь неизлечима, – констатирует Серега.

      Который день трясутся под напором ветра палатки, хлопает пластик, скрежещут железные каркасы. Нескончаемо ползут по склонам гор облака, размазанные, разлохмаченные, осыпают нас мелким холодным дождем, вершин не видно.

      Мы давно уже не моемся – не то что в бане (банную палатку и протопить-то нечем, угля – кот наплакал) – вообще никак. Лишь физиономию утром ополаскиваем слегка, да и то, наверное, зря, поскольку ее и без этого ополаскивает дождем. Как-то раз после такого умывания я вытер лицо белым мешочком для образцов – на нем отпечатались черные пятна.

      – Хорошо, что ложимся в темноте, – шутит перед сном Антон. – Вкладыш не видно, какого он цвета.

      – Превращаемся в чукчей, – хмыкает в своем