Грядет еще одна буря. Сейед Мехди Шоджаи

а доктор так и не находит приемлемого возражения.

      В сложившейся ситуации, возможно, был бы уместнее тон просьбы или мольбы.

      «Ваши доводы с точки зрения логики правильны и разумны, но в чем проблема, если я как врач, пользующийся доверием пациента, буду знать о теме ваших бесед?»

      «А вы согласны, что это уже личное любопытство, и оно никак не связано с профессией врача и исцелением пациента?»

      Доктор чувствует, что для достижения цели у него нет другого выхода, как сдаться и признать себя побежденным.

      «Признаю, что иногда чувство любопытства и желание узнать что-то настолько овладевают твоим умом, что пока этого не добьешься, не успокоишься».

      «Я понимаю это чувство и согласна с вами. Но тут есть одна проблема, которая…»

      «Какая проблема?»

      «Да такая, что тема нашей беседы – не моя тайна, чтобы я была вольна ее рассказывать. Она связана с жизнью Хадж Амина. И я не имею понятия, будет ли он доволен разглашением своих секретов».

      «Суть проблемы не так уж сложна, как вы…»

      «Да, но ваше любопытство усложняет ее, а так – проблема ясна. С врачебной точки зрения мои встречи с Хадж Амином или приемлемы, или неприемлемы. Если скажете – приемлемы, то мы встретимся, если же скажете, что нет, – то нет».

      «Если бы я считал это нецелесообразным, не приглашал бы вас. Полагаю, что тревога и смятение Хадж Амина в вашем присутствии пойдет на убыль».

      Зейнат серьезно и решительно встает с места.

      «Тогда почему вы мешкаете?»

      Хадж Амин, видя Зейнат, сияет и привстает на своей койке. Не мешай ему воспаленные раны, он бы вышел поприветствовать ее у самых дверей, не обращая внимания на окружающих.

      На лицах у всех присутствующих любопытство и изумление.

      Зейнат же, равнодушная и с абсолютной невозмутимостью реагирующая на удивленные взгляды окружающих, здоровается, кивает им головой и идет прямо к постели Хадж Амина.

      Инженер Сайф, усевшийся на стул рядом с койкой, то ли вынужденно, то ли из уважения, то ли чтобы уступить место Зейнат, встает, и Зейнат, не тратя зря времени и не церемонясь, сразу же садится.

      В палате воцаряется тяжелая тишина. Будто бы чужая и незваная гостья внезапно навязала себя этой дружеской компании.

      Зейнат обращается к Хадж Амину и произносит громко, так, чтобы все слышали: «Я вас побеспокоила, Хадж-ага».

      Тоном, полным благодарности и признательности, Хадж Амин говорит: «Ну что вы, Хадж-ханум! Вы милость мне оказываете!»

      «Как ваше самочувствие? Получше, иншалла?»

      «Слава Богу, вашими молитвами да молитвами этих господ намного лучше!»

      Говоря «господ», он указывает на всех тех, кто стоит или сидит в палате. Этот жест дает возможность Зейнат снова бросить взгляд на всех присутствующих, каждый из которых сквозь зубы отвечает Хадж Амину – кто любезничает, кто молитву за него читает, кто благодарит.

      Короткие волосы и длинные бороды трех-четырех гостей, а также их манера носить одежду говорит о