Свеча горела (сборник). Борис Пастернак

из моды. Он знает – нельзя:

      Прошли времена и – безграмотно.

      Он видит, как свадьбы справляют вокруг.

      Как спаивают, просыпаются.

      Как общелягушечью эту икру

      Зовут, обрядив ее, – паюсной.

      Как жизнь, как жемчужную шутку Ватто,

      Умеют обнять табакеркою.

      И мстят ему, может быть, только за то,

      Что там, где кривят и коверкают,

      Где лжет и кадит, ухмыляясь, комфорт

      И трутнями трутся и ползают,

      Он вашу сестру, как вакханку с амфор,

      Подымет с земли и использует.

      И таянье Андов вольет в поцелуй,

      И утро в степи, под владычеством

      Пылящихся звезд, когда ночь по селу

      Белеющим блеяньем тычется.

      И всем, чем дышалось оврагам века,

      Всей тьмой ботанической ризницы

      Пахнёт по тифозной тоске тюфяка,

      И хаосом зарослей брызнется.

      «Давай ронять слова…»

      Мой друг, ты спросишь, кто велит,

      Чтоб жглась юродивого речь?

      Давай ронять слова,

      Как сад – янтарь и цедру,

      Рассеянно и щедро,

      Едва, едва, едва.

      Не надо толковать,

      Зачем так церемонно

      Мареной и лимоном

      Обрызнута листва.

      Кто иглы заслезил

      И хлынул через жерди

      На ноты, к этажерке

      Сквозь шлюзы жалюзи.

      Кто коврик за дверьми

      Рябиной иссурьмил,

      Рядном сквозных, красивых

      Трепещущих курсивов.

      Ты спросишь, кто велит,

      Чтоб август был велик,

      Кому ничто не мелко,

      Кто погружен в отделку

      Кленового листа

      И с дней Экклезиаста

      Не покидал поста

      За теской алебастра?

      Ты спросишь, кто велит,

      Чтоб губы астр и далий

      Сентябрьские страдали?

      Чтоб мелкий лист ракит

      С седых кариатид

      Слетал на сырость плит

      Осенних госпиталей?

      Ты спросишь, кто велит?

      – Всесильный Бог деталей,

      Всесильный Бог любви,

      Ягайлов и Ядвиг.

      Не знаю, решена ль

      Загадка зги загробной,

      Но жизнь, как тишина

      Осенняя, – подробна.

      Имелось

      Засим, имелся сеновал

      И пахнул винной пробкой

      С тех дней, что август миновал

      И не пололи тропки.

      В траве, на кислице, меж бус

      Брильянты, хмурясь, висли,

      По захладелости на вкус

      Напоминая рислинг.

      Сентябрь составлял статью

      В извозчичьем хозяйстве,

      Летал, носил и по чутью

      Предупреждал ненастье.

      То, застя двор, водой с винцом

      Желтил песок и лужи,

      То с неба спринцевал свинцом

      Оконниц полукружья.

      То золотил их, залетев

      С куста за хлев,