День, когда пала ночь. Саманта Шеннон

баллады о Глориан Второй, оставшейся в истории как Глориан Оленья Смерть. В честь этой прославленной королевы, чей брак привел Искалин в объятия Святого, Глориан получила свое имя.

      Со стен свисали белые полотнища с изображением Истинного Меча. Волшебный клинок, которым Святой поверг Безымянного, был всюду вокруг карментцев.

      Республиканцев усадили с Советом Добродетелей. Предводительствовала посольством глашатай – Нумун, рослая узкоплечая женщина с длинной, не скрытой украшениями шеей. Ее платье без рукавов расходилось вширь на талии и стекало к полу.

      Лицо ее было спокойно, черные седеющие волосы тугой косой обвивали голову. Только венец из золотых листьев открыто обозначал ее власть. Нумун привезла с собой особый столовый прибор, на зубцы которого насаживала каждый кусок.

      Рядом сидел ее советник, в таком же сочном пурпуре, с белой накидкой на широченном плече. Оба они были темноглазыми и темнокожими, Арпа Нерафрисс чуть светлее Нумун. Глориан еще не уяснила, как они добились своего положения и какую власть оно давало. Все это казалось так сложно.

      – Что у них на гербе? – спросила за общим шумом Хелисента.

      Герб изображал светлую арку на лавандовом поле.

      – Это Врата Унгулуса, – объяснила Глориан. – Край света. Мне Лиума сказала.

      – Разве у света есть край? – недоуменно нахмурилась Джулиан. – Да еще с воротами?

      – Ну должен же он где-то кончаться?

      – Разве? – склонив головку к плечу, удивилась Хелисента.

      – Я слышала, у Нумун двое супругов, – прикрываясь ладошкой, сообщила Джулиан.

      Хелисента возмущенно фыркнула, а Глориан прикончила третью – или четвертую – чашу вина.

      – Да, вот скандал был бы в Халгалланте, – заметила Джулиан. – Супружество втроем! Ох как чудесно, греночки!

      Глориан оглядела стол.

      – Эй, там, – крикнула Хелисента, – передайте и принцессе!

      – Ее высочество, – вскричали пирующие, поднимая чаши. – Дама Глориан!

      – За нашу прекрасную принцессу, – рассмеялась сидевшая рядом с королевой Флорелл. – Радости ее залу!

      Королева Сабран спустила с плеч мантию, открыв сливочно-белую кожу. Она тоже подняла чашу и одарила Глориан редкой улыбкой.

      – Возлюбленная дочь, принцесса Иниса и Хрота, – звучным голосом произнесла она, и гомон стих. – Да благословит и сохранит тебя Святой в твои пятнадцать лет!

      Ликующие крики взлетели к потолку.

      «Она меня все-таки любит, – подумала Глориан, и в животе у нее потеплело. – Она мной гордится».

      Ей передали блюдо с тонкими, как пергамент, ломтиками, зажаренными в меду и масле. Глориан сунула в рот несколько штук подряд и облизнула сладкие пальцы.

      Она подняла глаза и увидела, что мать, глядя на нее, повела бровью. Следующую гренку она ела изящно, откусывая по кусочку.

      Королева Сабран, успокоившись, вернулась к беседе с сидевшим по левую руку верховным советником Иниса Робартом Эллером. Робарт и за разговором все окидывал