Главные пары нашей эпохи. Любовь на грани фола. Андрей Шляхов

была беременна. Подобное поведение очень обидело Высотскую и привело к разрыву отношений между ней и Гумилевым. В 1913 году Высотская родила сына Ореста, которого Гумилев так никогда и не увидел. Но сам факт рождения ребенка «на стороне» послужил последней каплей, переполнившей чашу терпения Ахматовой. На сей раз выяснение отношений было довольно-таки бурным. В конце концов супруги порешили на том, что впредь каждый будет жить так, как ему или ей вздумается. Полная свобода, никаких взаимных обязательств.

      Уже ничего не ожидая, ни на что не надеясь, Гумилев обратился к Анне:

      Я счастье разбил с торжеством святотатца,

      И нет ни тоски, ни укора,

      Но каждою ночью так ясно мне снятся

      Большие, ночные озера.

      На траурно-черных волнах ненюфары,

      Как думы мои, молчаливы,

      И будят забытые, грустные чары

      Серебряно-белые ивы…

      Я вспомню, и что-то должно появиться,

      Как в сумрачной драме развязка:

      Печальная девушка, белая птица

      Иль странная, нежная сказка.

      Печалью расставания, болью утраты проникнут целый ряд стихотворений Гумилева. Но кажется, это страдание, пусть и самое сильное, самое большое, обещает стать последним. От этого, впрочем, поэту не легче:

      Я знаю, жизнь неудалась… и ты,

      Ты, для кого искал я на Леванте

      Нетленный пурпур королевских мантий,

      Я проиграл тебя, как Дамаянти

      Когда-то проиграл безумный Наль.

      Взлетели кости, звонкие как сталь,

      Упали кости – и была печаль.

      Сказала ты, задумчивая, строго:

      «Я верила, любила слишком много,

      А ухожу, не веря, не любя,

      И пред лицом Всевидящего Бога,

      Быть может самое себя губя,

      Навек я отрекаюсь от тебя».

      Твоих волос не смел поцеловать я,

      Ни даже сжать холодных, тонких рук.

      Я сам себе был гадок, как паук,

      Меня пугал и мучил каждый звук.

      И ты ушла в простом и темном платье,

      Похожая на древнее Распятье.

      В самом начале Первой мировой войны Гумилев ушел добровольцем на фронт. Он служил во взводе конной разведки, чуть ли не ежедневно совершая рискованные вылазки во вражеский тыл. Анне же приходили бодрые письма. «Я тебе писал, что мы на новом фронте. Мы были в резерве, но дня четыре тому назад перед нами потеснили армейскую дивизию, и мы пошли поправлять дело. Вчера с этим покончили, кое-где выбили неприятеля и теперь опять отошли валяться на сене и есть вишни. С австрийцами много легче воевать, чем с немцами. Они отвратительно стреляют. Вчера мы хохотали от души, видя, как они обстреливали наш аэроплан. Снаряды рвались по крайней мере верст за пять от него. Сейчас война приятная, огорчают только пыль во время переходов и дожди, когда лежишь в цепи. Но то и другое бывает редко. Здоровье мое отлично».

      За три года, проведенных на фронте, Гумилев дослужился до прапорщика.