Мой любимый чемпион. Анна Каракова

пить регулярно! Кхм… Это необходимо чётко контролировать!

      У доктора шевелюра с проседью и внушительный вид. Волосатые уши, густые брови, увесистый нос и добротный живот. Всё в нём какое-то авторитетное. Внушающее доверие. «Нет, не взволнован, – подумала мама. – Просто не любит сообщать хорошим людям плохие новости».

      – Вазген Асатурович, но вы говорили – может, операция? – через паузу спросила мама. Не могла не спросить.

      – К сожалению… вероятность, что… кхм её сердце не выдержит слишком велика.

      Доктор вдруг снова вскочил, загремел ключами в кармане.

      Какая у него сложная профессия. Давать надежду. Спасать. Отбирать надежду.

      – Эта вероятность. Насколько? Велика?

      Доктор перестал суетиться. Посмотрел маме прямо в глаза.

      – Пятьдесят на пятьдесят. Кхм. Будете рисковать?

      Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга.

      Наконец, мама сокрушённо замотала головой. Доктор развёл руками.

      Вазген Асатурович распахнул дверь кабинета, пропуская маму вперёд. И тут оба застыли в недоумении. Ба стояла посреди коридора на одной ноге, сложив ладони перед грудью, глаза закрыты. Саша маячила позади.

      – Мам! Что ты делаешь?!

      Ба открыла один глаз.

      – Мусечка, упражняюсь. Лучшее средство от ста болезней! Даже от гельминтов.

      Саша с удивлением уставилась на Бабушку.

      – Ба! У тебя что – глисты?!

      Тут доктор, который только что куда-то спешил, смалодушничал и сделал шаг назад. Дверь в кабинет захлопнулась. Всё-таки он провёл с Ба много дней, а значит, не мог не очароваться ею, не злиться на неё и не испытывать восхищение или раздражение. Ба всегда вызывала у людей букет эмоций, среди которых не было только одной – равнодушия.

      – Что он тебе сказал? – тут же спросила Саша. Мама отвела глаза.

      – Пьём таблетки. Всё по плану. Всё нормально.

      Саша с вызовом посмотрела на бабушку.

      – Вот! А ты говорила! Что верить нельзя!

      Ба бросила на маму внимательный взгляд… и вопреки обыкновению промолчала.

      Вечером Саша, мама и Ба устроились у телевизора. Такое бывало не часто. Просто совпало: мамино любимое «Шоу Опера», привычка Ба сидеть в кресле-качалке с книжкой и желание Саши побыть вместе. Мама следила за происходящим на экране с азартом футбольного болельщика.

      – Ну что это за верхнее фа? Меццо-сопрано называется!

      Сашу и Ба тоже заинтересовала затянутая в блестящее платье тётка. Она тянула верхнюю ноту, выпучив глаза и надувшись, как рыба фугу.

      – Бедняжка! Она же сейчас лопнет по швам! – с непритворным беспокойством прокомментировала Ба.

      Все трое напряжённо уставились в телевизор: вот сейчас, сейчас, тётка взорвётся, как хлопушка. И тут раздался звонок маминого телефона. Не отрывая взгляда от экрана, мама стала шарить руками по дивану.

      – Мам! Твой телефон в прихожей. Я принесу, – сказала Саша, поднимаясь.

      Впервые она отрывалась