Мой любимый чемпион. Анна Каракова

на развилке спрашивал отец.

      – Да-а! – радостно вопила Сашка.

      – «Закатывать» в данном случае – от слова «закат»! – каламбурил папа, сворачивая к заливу. – Даёшь купание красного меня!

      Они кружили по узким тропинкам, спускаясь к морю тряской рысью. Когда выходили на побережье, кони вставали как вкопанные, фыркали и мотали головами. Вокруг было столько воздуха, неба и воды, что даже Сашка дурела.

      – Что, погнали?! – спрашивал отец.

      – Погнали! – отзывалась Саша и первой поднимала Габи в галоп. Как обычно, не с той ноги.

      …В тот вечер, который снится Саше два года, они как раз «закатывали гастроль». Спустились к морю и обнаружили, что солнце уже упало за горизонт, оставив после себя полыхающее пурпурное небо и розовый отблеск на тёмной воде, который катился к берегу ленивой длинной волной.

      Сашка с папой пришпорили коней и помчались вдоль воды. Из-под копыт летели брызги – тёмно-красные в отсветах заката, похожие на зёрна граната. Отец бросил поводья и раскинул руки, обнимая ветер.

      – Давай, Шуша! – кричал он. – Не дрейфь! Отпусти повод, не бойся!

      Но Саша боялась. Мало ли что придёт Габи в голову? А вдруг испугается? Или понесёт? И повод не отпускала.

      Они летели вперёд, обгоняя друг друга. Отец поддавался Сашке и отставал. Она сейчас это понимает. А тогда – нет.

      – Ну, что? Кто теперь первый?!

      – Я! – кричал отец, обгоняя.

      – Нет, я!

      Саша, не оглядываясь, вырвалась вперёд.

      – А сейчас?! Скажи, па!

      Отец не отвечает. Тишина за спиной бьёт ознобом по затылку. Саша оборачивается. Отца нигде нет.

      Саша цепенеет, натягивая поводья. Они с Габи топчутся на месте, озираясь. Кругом темно, как будто над заливом опрокинули банку чернил.

      – Папа, ты где? Па-ап?!

      Вдруг из тьмы появляются кони – страшные, с выпученными от ужаса белками глаз, с чёрными дырами оскаленных ртов, с гривами, стоящими дыбом.

      Бешеные кони мчатся на Сашу. Всё ближе и ближе. Яростно. Неотвратимо.

      Отовсюду слышен оглушительный треск пожара. За крупами коней пляшут языки пламени, искрят бенгальскими огнями. Саша орёт:

      – Па-а-па-а!

      …И просыпается.

      Мама нежно, но решительно трясла её за плечо.

      – Саша, Сашенька, очнись!

      Как всегда, после кошмарного сна Сашка повисла у мамы на шее. Та в ответ крепко схватила её в охапку. Они баюкали друг друга, качаясь в темноте, как два болванчика, заговаривая свои страхи, заглушая боль.

      – Всё будет хорошо, мой заяц… – шептала мама на ухо Саше. – Когда-нибудь всё исправится, всё забудется, всё наладится и станет хорошо.

      Саша слушала и не верила:

      – Я знаю, что папы нет. Но я не могу понять, что его больше не будет. Никогда.

      Глава 2. Другая жизнь

      За два года, прошедшие со смерти отца, Саша сильно изменилась. Дело не в том, что она выросла и похудела, стала угрюмой, угловатой и постриглась.