Вдоль по лезвию слов (сборник). Тим Скоренко

На мониторе – чернота. Я ненавижу всё. Знаете, смерть – это единственное, чего стоит бояться. Она могла уехать в Америку, выйти замуж, просто ненавидеть меня, попасть в аварию и переломать все кости, да всё что угодно. И всегда оставался шанс. Смерть – единственное, после чего шансов уже нет.

      Я говорю себе, что не увижу её больше никогда. Никогда. Волосы, глаза, руки, губы – всё исчезло.

      В милицию звонила Милка. Из автомата. Сказала, нашла тело, и объяснила где. И повесила трубку.

      Киря в больнице. Я сломал ему руку. Он сказал, что напали хулиганы.

      Пустота вокруг. Всё, титры.

      Звонок в дверь. Это не мама – она ещё на работе. Поднимаюсь, иду к двери. Открываю, не глядя в глазок. На пороге – Бочонок. Хмуро смотрю на него, молчу.

      – Войти можно?

      Отступаю в сторону. Бочонок проходит, закрываю дверь.

      Он идёт в мою комнату.

      Становлюсь в дверях, опираюсь о косяк.

      Он знает, что я ненавижу его. Это он потребовал убрать вторую страховку. Впрочем, разумом я понимаю, что его винить нельзя.

      – Ну что?

      – Надо доснять фильм.

      Ему тяжело далась эта фраза. Он смотрит на меня и начинает лопотать быстро-быстро, будто боится, что я его ударю, не выслушав:

      – Ради неё, Тимур, ради неё. Надо доснять. Я изменил сценарий. Я заснял всё. Я заснял. Ты один подойдёшь к шару. Ты пожелаешь… – он теряется, – ну, ради неё. Чтобы она не зря погибла. Чтобы этот фильм был в память о ней. Ты подойдёшь…

      – Молчи, – обрываю его.

      Неделю назад она была жива.

      Чёрт. Фильм её памяти. Шар. Желание.

      Ненавижу.

      – Без Кири.

      – Хорошо. И без Милки, – говорит Бочонок. – Там два дубля всего осталось. Только ты, и всё.

      Она лежит на бетоне, нога подвёрнута под тело. Рука переломана в нескольких местах. Под головой растекается кровь. Кровь течёт из уголка рта. У неё ослепительно рыжие волосы.

      Бочонок снимает её. Я плачу. Я прижимаюсь к её щеке и плачу. Бочонок снимает нас. Наверное, сыграть так – невозможно. Это можно только пережить.

      Поднимаю на Бочонка взгляд.

      – Завтра, в десять.

      Он поспешно кивает:

      – Да, да, в десять.

      Кому теперь можно показать этот фильм?

5

      Я смотрю на шар. За моей спиной – Бочонок.

      – Иди к шару, – говорит он. – Просто подойди к шару, и всё. И положи на него руку. По команде закроешь глаза. Я буду снимать в разных ракурсах.

      Иду к шару.

      Кажется, совсем недавно рядом шла Алёна.

      Цеху осталось стоять недолго. После несчастного случая власти наконец-то обратят на него внимание. Под снос.

      Она идёт рядом, мне так кажется. Она держит меня за руку. Она смотрит то на меня, то на шар.

      Ржавая барокамера. Золотой Шар.

      Бочонок следует за мной. Затем догоняет меня и снимает сбоку. Иду очень медленно.

      Подхожу. Кладу руку на шар.

      – Надо повторить, – говорит Бочонок.

      Возвращаюсь на исходную. Иду опять.

      Бочонок вертится вокруг, снимает, старается.

      Снова