Пани Зофья. У вас колесо отвалилось. Яцек Галиньский

я все понимаю, но когда я его попросила заменить кран в ванной, он три раза приезжал – и то у него нужного ключа нет, то он прокладку порвал, а мне сказал, что кран так просто не поменяешь. А в магазине, когда я его покупала, мне ясно сказали, что с этим краном любой дурак справится.

      Вот черт. Мало того что какая-то сволочь меня обокрала, так еще и всю квартиру мне провоняла. Я открыла окно, потому что меня уже тошнило; пора и суп варить. Я так планировала. Потому и поехала в этот чертов магазин. Может, если бы я туда не поехала, сволочь бы меня и не обокрала. Тяжко, вот что я скажу. Но умирать от голода я не собиралась, а ела между тем в последний раз еще утром. Одно яйцо всмятку, как всегда. И еще – не особенно свежее печенье, оно вкусное и дешевое. Неудивительно, что я жутко проголодалась. А на голодный желудок и думается плохо. Так что я потащила проклятую тележку на кухню и стала доставать оттуда покупки. Мне удалось дешево купить много отличных овощей. Помидорчики с бочками, зато цена подходящая. Какая разница – все равно варить. Я поставила кастрюлю на огонь и принялась нарезать овощи.

      – Помощь не требуется?

      – О господи! Смерти моей хотите?

      Меня снова напугал Голум.

      – Вы что тут делаете? Будьте любезны уйти.

      – Я вижу, у вас квартиру взломали.

      – Какой вы наблюдательный. Вам бы на телевикторину.

      – Вы в полицию звонили?

      Я, прищурившись, смотрела на Голума. Нож мелькал, кроша овощи.

      – Я посмотрю, что можно сделать с дверью.

      – Ну так за работу. Чего стоите, языком треплете?

      – А?

      – Я говорю – вот спасибо за помощь. Или вроде того…

      – Всегда рад. – Голум, не двигаясь с места, смотрел на меня.

      – Хватит любезностей. Дело само не сделается. А пустая болтовня уж точно не поможет.

      Голум ушел, и через минуту до меня донеслись громкие стоны. Я прервалась и выглянула в прихожую. Голум раскорячился у стены, придавленный дверью, которую он поднял с очевидным намерением вернуть на место.

      – Вы мне не поможете? – с трудом проговорил он.

      Стоя с картофелиной в одной руке и ножом в другой, я смотрела, как Голум безуспешно пытается выбраться из-под двери.

      – Сделайте что-нибудь, вы же задохнетесь, – констатировала я. – Ногой толкните – и высвободите голову.

      – Вы так думаете? – слабеющим голосом проговорил Голум.

      – Конечно. Смелее! А я вам буду говорить, получается у вас или нет.

      – А может, вы тоже немножко… – Голум внезапно замолчал. Он уже еле дышал.

      – Что-что? Громче, вас не слышно… И не копайтесь там, иначе дверь вас совсем раздавит.

      Голум собрался с силами и толкнул дверь ногой. Дверь сдвинулась на несколько сантиметров – не много, но она явно перестала давить на Голума: его лицо приобрело нормальный цвет, Голум с шумом втягивал в себя воздух.

      – Ну, раз вы уже выбрались, то я вернусь к своим занятиям, – с этими словами я отступила на кухню. – Если что – зовите. Я помогу.

      Во что превратились