Дачные расследования. Татьяна Устинова

вам халат, Андрей? Вы же не собираетесь открывать этюдник? Я бы очень удивилась.

      Холмогоров неторопливо приближался к воротам. У высокого поджарого старика было худое лицо аскета и пронзительный взгляд.

      – Кого-то он мне напоминает, – заметил Крымов. – Инока?

      – Николая Рериха он вам напоминает, – ответила девушка, – когда тот обосновался в Гималаях. И шапочка у того была точно такая же. Вернее, у этого как у Рериха. Косплеет старец классика.

      Холмогоров подошел к калитке.

      – Ну здравствуйте, молодые люди, – подозрительно вымолвил он, оглядывая гостей. – Вас двое. Или я ошибаюсь?

      Крымов и Кассандра переглянулись.

      – Двое, – кивнул детектив. – Не ошибаетесь.

      – А мне говорили только про одного человека. – Старик кивнул на молодую гостью: – Про нее. Вы – Кассандра?

      – Я – Кассандра, начинающая художница. Андрей Петрович – мой наставник, – призналась та. – Не отпустил меня одну в горы, да еще перед грозой. А мы печенюшки к чаю привезли. Шоколадные. И бутылку «Кагора».

      – Ладно, не гнать же мне вашего наставника. Тем более с печенюшками, – усмехнулся Холмогоров и отворил калитку. – Да еще с бутылкой «Кагора». Проходите. – Они вошли во двор. – Только из-за моего доброго отношения к Инессе Львовне – не люблю экспромтов. И гостей тоже.

      И вновь двое переглянулись: строгим был старичок.

      – А вы, Андрей Петрович, кто по специализации? – помогая себе клюкой, спросил Холмогоров.

      – Он портретист, – ответила за «наставника» Кассандра.

      – Благородное занятие, – одобрил старик.

      – И очень увлечен тем же художником, что и вы, Семен Александрович, – добавила девушка.

      – Я увлечен многими художниками, – через плечо заметил старик.

      Они уже подходили к крыльцу дома.

      – Щукиным, – подсказала Кассандра. – Загадочным Наумом Евграфовичем.

      Холмогоров обернулся к гостям чересчур живо для старика.

      – Серьезно? Почему? Малоизвестный провинциальный художник. Зачем он вам?

      Крымов искренне пожал плечами:

      – Моя ученица уже вам сказала – сверхзагадочная личность. Пытался разобраться в его картинах, в нем самом, и все время мозги в кучу. Может, не доходит до меня что-то?

      – Бывает, – с усмешкой кивнул старик, поднимаясь на крыльцо. – Прошу в дом.

      Стены этого дома на три комнаты, самая большая из которых представляла мастерскую, были плотно увешаны картинами. Тут открывались волжские пейзажи с просторами и горами. Техника что-то напоминала: первый план – четкий, насыщенный и яркий; второй – в легкой сизоватый дымке, третий – совсем бледный, прочие растворялись на горизонте.

      – На картины Рериха похожи, – заметила Кассандра и тотчас увидела, как Холмогоров поднял брови. – Простите, если что-то не то сказала. Умалила вашу индивидуальность.

      – Да нет, то самое. Я короткое время учился у Святослава Рериха, повезло, так что вы угадали, огненная девушка с редким именем.