Кириньяга. Килиманджаро. Майкл Даймонд Резник

школы, но всякий раз вежливо выслушивают наш отказ. Они никогда не выказывали желания вмешиваться в наши дела.

      Так было до тех пор, пока я не задушил младенца.

      Не прошло и часа, как меня отыскал Коиннаге, верховный вождь.

      – Ты совершил глупость, Кориба, – мрачно заявил он.

      – У меня не было выбора. И ты это знаешь.

      – Разумеется, у тебя был выбор, – возразил он. – Ты мог сохранить ребенку жизнь. – Он смолк, пытаясь обуздать свои эмоции и страх. – До сих пор никто из Техподдержки не ступал на землю Кириньяги, но теперь они это сделают.

      – Пусть, – пожал я плечами. – Мы не нарушили ни один закон.

      – Мы убили ребенка. И они отменят нашу хартию.

      Я покачал головой.

      – Никто не отменит нашу хартию.

      – Не будь таким самоуверенным, Кориба, – предупредил он. – Когда ты закапываешь живьем козла, они лишь качают головами, с презрением обсуждая нашу религию. Когда мы уводим старых и дряхлых из поселка, чтобы их съели гиены, они смотрят на нас с отвращением и называют нас безбожными язычниками. Но убийство новорожденного младенца – совсем другое, скажу я тебе. Они не будут сидеть сложа руки и придут сюда.

      – Если они придут, я объясню, почему убил его, – спокойно ответил я.

      – Они не примут твой ответ, – сказал Коиннаге. – Они не поймут.

      – У них не останется выбора, кроме как принять мой ответ. Здесь Кириньяга, и им не дозволено вмешиваться.

      – Они найдут способ, – уверенно пообещал он. – Поэтому нам следует извиниться и пообещать, что подобное больше никогда не произойдет.

      – Мы не станем извиняться, – твердо заявил я. – И обещать тоже ничего не будем.

      – Тогда я, верховный вождь, сам принесу им извинения.

      Я пристально смотрел на него некоторое время, потом пожал плечами.

      – Поступай так, как считаешь нужным.

      Внезапно в его глазах появился страх.

      – Что ты со мной сделаешь? – испуганно спросил он.

      – Ничего. Разве ты не мой вождь? – Когда он расслабился, я добавил: – Но на твоем месте я стал бы избегать насекомых.

      – Насекомых? Почему?

      – Потому что любое насекомое, которое тебя укусит, будь то паук, москит или муха, наверняка убьет тебя, – ответил я. – Кровь в твоем теле закипит, а кости расплавятся. Ты будешь хотеть кричать от боли, но не сможешь издать ни звука. – Я помолчал и серьезно добавил: – Нет, такой смерти я не пожелал бы и врагу.

      – Разве мы не друзья, Кориба? – спросил он, и его черное лицо стало пепельно-серым.

      – Я тоже так думал. Но мои друзья уважают традиции. И не извиняются за них перед белыми людьми.

      – Я не стану извиняться! – горячо пообещал он и плюнул себе на обе ладони, подтверждая искренность своих слов.

      Я развязал один из висящих на поясе мешочков и достал гладкий камешек, который подобрал неподалеку на берегу речки.

      – Повесь камешек себе на шею, – сказал я, протягивая его