Импринт. Вероника Десмонд

услышать про мою давнюю подругу со времен Кингстона. Эмма Кларк и Эль Смит – единственные, кто не отвернулся от меня… в тот день. И хоть после моего отъезда в Канаду мы больше не общались, я бы хотела увидеть их снова.

      Она кивает и хмуро смотрит на сэндвич у меня в руке.

      – Ты же не думаешь съесть его, Катерина?

      – Именно это я и собираюсь сделать, мама.

      Она выхватывает из моей руки сэндвич, прежде чем я успеваю поднести его ко рту.

      – Ты должна выглядеть идеально! Никаких углеводов до вечера. А лучше вообще никакой еды!

      Я смеюсь, узнавая ее характер.

      – Ну да, урчание в животе и голодный обморок куда более предпочтительнее, не так ли?

      – На вечере тебя будут фотографировать во всех ракурсах. Хочешь чтобы в газетах появились заголовки о твоей возможной беременности?

      Господи, что за глупости. Я уже и забыла, что значит мамино стремление к идеальности.

      – И ты не упадешь в голодный обморок, Катя, – злится она, переходя на русский. – Уверена, вчерашнего огромного бургера было вполне достаточно.

      Я прищуриваюсь. Доложили все-таки. Но кто я такая, чтобы винить мистера Морриса? Если Анне Рид что-нибудь надо, то она достанет это всеми возможными способами.

      Мама смотрит на часы.

      – Эмма скоро приедет. Разбуди Марию, пожалуйста. И Катерина, – она строго смотрит на меня, пока допивает сок – по всей видимости последние ее калории на сегодня. – Никакой еды.

      Я грустно откладываю сэндвич, понимая, что буду мечтать о нем весь сегодняшний день. Но безумные приказы мамы – не так уж и плохи. Я прекрасно знаю, что может сделать пресса, если дать им малейший повод. Люди вообще по своей природе жестоки. И будет куда разумнее избегать любых ошибок.

      Любых. Ошибок.

      Особенно тех, чье имя начинается на К.

      ***

      Эмма Кларк – это бурбон двадцати пятилетней выдержки.

      Непослушные рыжие волосы, стальной характер, безупречное чувство вкуса и жесткость, которой порой мне не хватало. Мы познакомились в старших классах Кингстона – в элитной школе для детей из влиятельных семей Великобритании. В школе-пансионате определенно не повеселишься, но эта девушка каким-то немыслимым образом находила нам всем приключения.

      И мне этого жутко не хватало.

      Я спускаюсь по лестнице, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле. Внизу, расположившись на огромном молочном диване, Эмма активно что-то печатает, держа в руках телефон. Боже мой, наш чат. Как же я чертовски соскучилась по нему!

      Я была уверена, что семь лет разлуки отдалят нас настолько, что мы едва узнаем друг друга на улице, но видя лицо Эммы (повзрослевшее лицо Эммы), я улыбаюсь так, словно сегодня мой день рождения.

      – Привет, – выдыхает она, обернувшись, и тут же вскакивает на ноги.

      Она одета в удивительной красоты изумрудный костюм и высоченные шпильки. И я едва не усмехаюсь. Ну, конечно, куда же Эмма и без туфель.

      – Привет, – говорю я несколько неловко, разглядывая ее большие зеленые глаза.

      Она делает то же самое, пока не произносит суровое:

      – Если