Королевство печали. Корона из осколков. Эш Эллисон

нас и по нужде отпускать перестали, – сказала девочка с обидой в голосе и утерла слезы остатками рукава рубахи. – Прошлой ночью еще старик один нас нашел, пока этих, – опасливо махнула рукой в сторону костра, – не было. Он даже клетку успел открыть – и другие две сбежали, только далеко ли… – она опустила взгляд на свои грязные руки и глубоко вздохнула.

      Старик… Не Хальрид ли часом? Картина начала немного проясняться. Лесник часто осматривал близлежащий бор, наверное, там и наткнулся на пленниц. А кроды обнаружили пропажу и по запаху пришли мстить. Скорее всего так и было, но своих домыслов вслух я не озвучила.

      – Понятно. Холодно? – спросила, заметив, как девочка прячет синие пальцы в подоле рубахи. На ней не было ничего кроме этой рубахи и тонкой вязаной жилетки, да сапог, тоже, скорее, на босую ногу.

      Девочка лишь украдкой кивнула.

      – Можем вместе укрыться, если хочешь, – я отодвинула край теплей меховой накидки. Она была широкой, больше походила на плащ, и с легкостью уместила бы двоих, а то и троих. Я видела девушку в первый, и, возможно, в последний раз, не знала, как спасти от незавидной судьбы даже себя, но хотела помочь и ей хотя бы тем, на что была сейчас в состоянии – не дать замерзнуть.

      Она недоверчиво осмотрелась вокруг, и, убедившись, что похитители не вернулись, юркнула в теплое укрытие, уткнувшись в теплый бок незнакомки.

      – Тебя зовут-то как? – спросила, когда девчушка, наконец, перестал дрожать у меня под боком.

      – Аша я.

      – А я Ри. Меня схватили на лесной дороге, когда с ярмарки шла.

      Собеседница кивнула с пониманием.

      – Так вот, Аша, ты-то почему не сбежала с остальными, когда была такая возможность? – я повернулась к девочке и пыталась не упустить ни одну эмоцию на её худом лице. Темнота и головная боль мне в этом не помогали.

      – Струсила. Побоялась, что найдут и будет хуже… – Аша сжала тонкими ручками подол серого плаща и начала всхлипывать с новой силой.

      – Да, куда уж хуже… – вырвалось у меня, и мы обе затихли, делясь последним, что у нас осталось – теплом. В опасности, но не в одиночестве.

      Ближе к рассвету кроды вернулись. Нам дали по глотку воды и немного сухарей. Я усмехнулась – как раз, чтобы и с голоду не померли, и лишнего не набрали. Хотя голова ещё гудела, но дышалось уже легче, да и горло не так царапало.

      Остаток второго дня прошел в полусонном-полубредовом состоянии. Спину ломило после ночи на холодных досках, голова кружилась, и меня подташнивало – толи от страха, толи от голода, толи от постоянного покачивания на повозке. Перед глазами постоянно мелькала одна сцена из недалекого прошлого.

      – Слышала, что в Подгорье творится? – жена мельника одернула свою старую подругу, местную швею Хельгу. Та отставила кувшин, который до этого вертела в руках, обратно на прилавок. Ее глаза заговорщически засверкали.

      – Нет, а что такое? – протараторила Хельга и схватила Марлу за руку, чтобы та вдруг не убежала, не успев насытить ее любопытство.

      –